Когда закончилась нефть

— Я. Тебе. Уже. Говорил. — Полковник делал длинные паузы между словами, придавая последним максимальный вес. — Во-первых. Не. Шути. Меня. — Он обошел стул, ухватил Урри за шнуровку смирительной рубашки. — Во-вторых, — крякнув от натуги, полковник вернул Урри на стул. — Здесь. Вопросы…

— Задаю я. То есть вы. Стало быть, помню.

В то же ухо. Вдвойне больнее.

Но Урри удержался на стуле. Это почему-то казалось нужным.

— Стало быть, протокол ведется. «Темная ночь» никогда не существовала. Так?

— Так.

Урри получил первую в жизни пощечину. Оказалось — не так это страшно.

— В школе преподают туфту. Так?

— Так.

Вторая пощечина.

— Памятники стоят выдуманным людям. Так? Сообразив, что новые удары следуют после его слов, Урри решил помолчать. Не то чтобы надеялся. Просто забавной показалась такая мысль.

— Так? — повторил полковник.

Двенадцать, думал Урри. Тринадцать.

— Так? — повторил полковник.

Четырнадцать, думал Урри. Неужели? Шестнадцать-семнадцать-восем…

В ухо.

Похоже, потекла кровь.

Не желая облегчать полковнику жизнь, Урри свалился на пол.

— Пытаешься быть смелым, — констатировал полковник. — Напрасно. Я и так знаю, что ты смелый. Это ничего не меняет. Потому как ты остаешься подонком. Пусть и смелым.

— Кто как обзывается — сам так называется! — Урри захохотал.

Полковник наступил ему на лодыжку. Урри охнул.

— И хромым еще будешь. Парни за нас умирали, а ты, стало быть, в это не веришь?

— Я не верю. Я знаю.

Сохранять достоинство после удара носком ботинка по копчику едва ли может хоть кто-то в этом мире. Урри захныкал.

Полковник присел рядом с ним на корточки.

— Послушай. Стало быть, ты думаешь, мне это доставляет удовольствие?

— Дешевый прием, — ответил Урри, собрав волю в кулак. Перевернувшись на спину, он подтянул колени к груди. Впрочем, поскольку руки были связаны за спиной и сразу начали неметь, долго держать эту позицию Урри все равно не мог.

— А мы, стало быть, деньги государственные экономим. — Полковник выпрямился и, как бы развивая свою мысль, без затей пнул Урри ногой по ребрам. Хохот, который попытался изобразить Урри, прерывался предательскими всхлипами.

Дальше, почти до самого конца, допрос проходил в сосредоточенном молчании. Возможно, именно такими словами и завершался протокол. Урри надеялся, что писарь его пощадил, и не написал о том, что в итоге он безнадежно расплакался, умоляя полковника остановиться.

* * *

После случившегося «больничное» представление выглядело вдвойне омерзительным. Омерзительным втройне его делало то обстоятельство, что Урри не положили на кровать, а подвесили головой вниз в том углу, где она стояла. Причем голова располагалась очень низко, примерно на уровне колен стоящего человека. В этом унизительном положении Урри и застал врач.

— Здравствуйте, — сказал он, подойдя к Урри (при его появлении соседи по палате притихли, и даже нигериец прекратил стонать). — Я сразу хочу извиниться за то, что не навестил вас раньше. Дело в том, что…

— Не стоит, — сказал Урри. — Я все понимаю. Да и выбора у меня нет.

Полковник выбил Урри два зуба, и теперь шипящие согласные сопровождались гадостным свистом.

— Хорошо.

Врач поставил на пол раскладной стульчик, который принес с собой, и сел.

— Ну что ж, давайте в таком случае вернемся к тому, на чем мы остановились в прошлый раз.

— Послушайте, — сказал Урри. — Вам не кажется, что это уже выходит за рамки?

— А именно?

— Обсуждать книгу в тот момент, когда я нахожусь в таком положении.

— В каком же особенном положении вы находитесь?

— Видите ли, — начал Урри, и вдруг, потеряв самообладание, завизжал: — Я, бля, вниз головой вишу, мудила!!!

— А, — врач кивнул головой. — Не переживайте. Это побочное действие укола, расстройство вестибулярного аппарата. Отчего вам и кажется, что вы в таком неприятном положении. Тем же объясняется и сквернословие, кстати. Плохо, конечно, но состояние ваше вынуждает нас на крайние меры. Если вам будет от этого легче — космонавты на орбите тоже поначалу испытывают неприятное ощущение, будто их подвесили вниз головой. Потом привыкают.

Урри промолчал. Врач терял последние крохи выделенного ему когда-то — без достаточных оснований, кстати — кредита доверия.

— Вернемся к книге. Она у вас?

— Я ее съел, сразу после укола. Такое вот неприятное побочное действие, — Урри захохотал.

— Ясно, — врач улыбнулся. — Впрочем, я ее хорошо помню, ну а вы, понятно, помните еще лучше.

— Нет, — сказал Урри. — Я не помню, даже как меня зовут. Такое вот побочное действие.

— Вероятно, вам пригрезился очередной допрос у полковника. Судя по предыдущим вашим словам и принимая во внимание, что сегодня пятница, вас там, если можно так выразиться, били.

— Ага, — подал голос бородатый. — Часа два визжал, как баба, и по кровати елозил. Санитаров никак дозваться не могли, насилу успокоили.

— Помолчи, гниль мохнатая, — сказал Урри, стараясь сохранять спокойствие. — Зубы иди почисть лучше.

— Присоединяюсь, — сказал второй белый, которого Урри опять не успел разглядеть.

— Друзья, не будем ссориться. — Врач пару раз хлопнул в ладоши. — И не будем мешать моей работе.