Когда закончится война (СИ)

Положили меня в русской рубашке

Под иконами умирать.

В комнате повисает напряженное молчание. Слышу, как в соседней комнате скрипят половицы деревянного пола. Это Лиля ходит из угла в угол, укачивая на руках свою дочь.

— Моя мама очень любила эти стихи, — вдруг произносит он.

Поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами. Впервые при мне он заговорил о своей матери.

Тихон разжимает кулак. На его ладони лежат серьги с голубым камушком.

— У нее сегодня день рождения, — тихо добавляет он.

После чего совершенно неожиданно поднимает руку и тянется к моему лицу. Не успеваю ничего понять. Что-то щелкает у моего левого уха, потом у правого. Тихон опускает руки и смотрит на меня.

Подношу пальцы к своему уху и нащупываю украшение. Никогда раньше не носила серег, хотя уши проколоты.

— Ты очень похожа на нее, — серьезно говорит мальчишка.

Отчего-то смущаюсь и опускаю голову. Тихон еще какое-то время сидит рядом, потом молча встает и уходит.

Поднимаюсь с кровати и делаю несколько неуверенных шагов. Хочется догнать его и извиниться за все, что я натворила за эти несколько дней. Но вместо этого я снова сажусь на кровать и упираюсь лбом в сложенные на кровати руки.

========== Глава 11 ==========

«12 мая 1944…

Лежу с открытыми глазами и никак не могу уснуть. В голове, словно рой пчел, мельтешат разные мысли. Я думаю обо всем сразу: о Кате и о том, что ее по вине Генки беспричинно обвинили в убийстве немца, о том, что произошло вчера ночью и о том, что теперь делать дальше.

Перебираю в памяти события прошлой ночи. Вспоминаю, как я пробирался тогда по улице Листеневки к краю села. И вот уже воспоминания захватили меня с головой, и я словно заново переживаю прошедшее. Вот я крадусь вдоль домов, то и дело вздрагивая и оглядываясь по сторонам. Мне все время кажется, что немцы меня заметили. Но село пустынно. Все спят.

При мрачном лунном свете почти на ощупь продвигаюсь вперед между домами. Если это письмо действительно пришло бабе Нюте, и если в нем действительно написано то, что говорит мне Катя, значит дело плохо.

За последние несколько дней произошло слишком много всего. Я даже не успел понять, кто эта странная девочка и откуда вообще она взялась, как тут же стало не до этого. В Листеневку снова пожаловали немцы. А ведь их не было здесь уже полтора года!.. Тогда все думали, что их отогнали достаточно далеко. Но фашисты вернулись. Что им тут, медом намазано? Село вообще, считай, вымерло. Привести их сюда могла только серьезная причина. Неужели они всерьез собираются разбить отряд советских партизан?

Так или иначе, я это сегодня узнаю.

Недолго думая, я все-таки решился на эту опасную вылазку. И до сих пор не уверен в том, что у меня получится. В любом случае, другого варианта у меня нет. Если дела обстоят так, как я думаю, придется самому идти в лес и снова искать партизан.

И вот тот заветный дом уже близко. Немцы заняли несколько крайних изб, которые пустуют еще с зимы. Даже отсюда я вижу, как в окошке мерцает беспокойный огонек, слышу пьяные голоса. И даже чувствую терпкий и чуть сладковатый табачный дым.

Подхожу к дому вплотную и присаживаюсь на корточки, почти полностью скрывшись в кустах под окном.

Внутри, очевидно, идет буйная пьянка. До меня доносятся обрывки фраз на немецком, звон бутылок и какие-то стукающие звуки. Иногда все это дополняется радостными вскриками.

Сижу, притаившись. На ум невольно приходит мысль о новой знакомой. Странная она какая-то. Наплела мне с три короба сказок… Но, как ни странно, я поверил. Она не похожа на ненормальную. Ведет себя дерзко и грубо, но мне почему-то кажется, что она совсем не такая, какой себя преподносит. Внутри она все равно другая. Я это по ее глазам вижу. Диковатая она, конечно, но не злая. Скорее, потерянная.

А ведь это наверно страшно оказаться черт знает где, да еще в другом году. Я ясно вижу, что она очень хочет вернуться назад. Но у нее почему-то не получается. И я хочу ей помочь, только не знаю, как.

Мое внимание вдруг привлекает длинная фигура, которая осторожно идет вдоль домов к тому самому месту, в котором притаился я. Все посторонние мысли сразу же вылетают из головы. И я уже не могу думать ни о чем, кроме этой фигуры. Несмотря на то, что ночь довольно холодная, мне становится жарко. Рубашка от пота стала мокрая, и теперь неприятно прилипает к спине. Пригибаю голову, полностью скрывшись за кустом, и украдкой продолжаю наблюдать за этой фигурой.

Вот она подходит ко мне почти вплотную, и я вижу перед собой Генку. Рыжая гусеница (как метко его окрестила острая на язык Катя) робко проходит мимо меня и стучит в дверь. Парень то и дело вздрагивает и передергивает плечами, то ли от холода, то ли, что более вероятно, от страха.

На стук дверь распахивается, заставляя Генку нервно подпрыгнуть на месте от неожиданности. На пороге я вижу того косого немца, который является главным среди немцев.

— Пришел? — вместо приветствия громко спрашивает фриц.

— Герр, потише! — прикладывает палец к губам парень и жестом показывает, что хочет пройти.

Немец морщится, но отступает в сторону, пропуская ночного гостя в дом.