Когда закончится война (СИ)

Тихон садится на кровать и подпирает голову рукой. Поворачивает ко мне свое лицо и уже спокойнее говорит:

— Я тебе удивляюсь.

Его фраза совершенно сбивает меня с толку. Удивленно моргаю, не спуская с него глаз.

Тихон фыркает.

— Понимаешь, — медленно, видимо, тщательно подбирая слова, начинает он. — Ты всегда там, где случается что-то плохое. Где ты — там неприятности…

Вот. Я боялась этого разговора.

— Стоило тебе только оказаться здесь, как в Листеневку нагрянули фашисты. Ты зачем-то оказалась в доме бабы Нюты, и после этого ее убили, — перечислял Тихон все мои злоключения. — Что теперь от тебя ждать?

Не знаю, что мне делать. Плакать или накричать на него.

— Ну да, — с сарказмом произношу я. — Немцев я сюда привела, да и Августа я убила. Вот из этого автомата!

Указываю пальцем на тайник. Смотрю на Тихона, мысленно приготовившись отбивать его удары.

Но, против моих ожиданий, мальчишка затих. Вся злость с него тут же слетела, как по волшебству. Не знаю, мои ли слова на него подействовали, или же какая-то мысль, внезапно пришедшая ему в голову.

— А знаешь, чего я на самом деле хочу? — понижая голос, спрашиваю я у Тихона. — Я хочу вернуться назад. Только это у меня почему-то не выходит.

Это неожиданное признание вырвалось помимо моей воли. До того, как произнести эти слова вслух, я даже и не думала об этом. Я как-то вообще забыла о том, что надо как-то пытаться вернуться назад. А теперь, после того, как Тихон своеобразным образом подвел итоги событий последних дней, все стало ясно. Я и так тут порядочно навредила. Я всех обманываю. Я меняю ход истории. Теперь я почти на все сто процентов уверена в том, что, если бы меня здесь не было, все сложилось бы по-другому.

От этих мыслей мне стало нехорошо на душе. Получается, что я действительно во всем виновата?

— Мне нельзя здесь больше оставаться, — шепчу я.

Вскакиваю с места и быстрым шагом направляюсь к двери.

— Ты в кладовку? — раздается за моей спиной ехидный голос. — Ну-ну…

Замираю на месте. Оборачиваюсь.

— Что ты хочешь сказать?

— Не получится, — разводя руками, радостно сообщает мне Тихон. — Ты сама это прекрасно понимаешь. Но если хочешь попробовать снова — вперед. Мне не жалко. Если хочешь, можешь жить там.

Возвращаюсь на свое место. Понимаю, что Тихон прав. Надо искать другой способ решения этой проблемы. С другой стороны, меня больно кольнул его тон, с каким он мне об этом говорил.

— Ну хорошо. Тогда тебе придется меня терпеть.

Тихон фыркает и отводит глаза.

— А этот автомат… — начинаю я, озаренная внезапной мыслью. — Он тебе нужен для борьбы с немцами? Но ты хоть понимаешь, что ты один, а их десятки! Их не меньше двадцати…

— Я не собираюсь их всех убивать, — хмуро отвечает мальчишка. — Оружие мне нужно для того, чтобы защищаться.

Сижу и смотрю на него с непониманием.

— Защищаться? — переспрашиваю я. — Но ведь… Да они расстреляют тебя прежде, чем ты его достанешь!

Тихон молчит.

— А если они его найдут? — не унимаюсь я. — Что тогда будет? Они же расстреляют и тебя и меня и Веру с Лилей и даже Любу!

— Замолчи, — вновь ощетинивается мальчишка. — До тебя его пока никто не нашел!

— Но я ведь нашла!

— А я уже сказал, что твоя суперспособность находить проблемы до хорошего не доводит!

— Это тут не причем.

— Еще как причем! Да ты все, что угодно найдешь. От тебя ничего не скрыть…

— Раз нашла, значит, плохо спрятал.

Тихон замолчал. Одно из двух: или я его убедила, или, что более вероятно, ему надоело со мной спорить. Мальчишка смотрит на меня ангельскими глазами и больше не пытается ввязаться в спор. Не удерживаюсь и показываю ему язык.

На Тихона это производит большое впечатление. Он застывает с открытым ртом и удивленными глазами. И я не могу удержаться от смеха. В следующий миг в меня уже летит подушка. Увернувшись от нее, от неожиданности я падаю на пол, хватаясь за одеяло и тоже стаскивая его с кровати. Теперь уже Тихон смеется, глядя на меня.

Встаю и обиженно заявляю:

— Удар в спину — это подло.

Отсмеявшись, мальчишка подает мне руку.

— Ладно. Прости, не удержался.

Эта ситуация совершенно неожиданно напомнила мне Феликса. Вернее, не его самого, а те посиделки на его даче. Тогда мы тоже кидались подушками, и нам вдвоем было так легко и весело… А теперь он далеко. Неизмеримо далеко. В другом мире.

При воспоминании о Феликсе мне вновь стало грустно. Желание смеяться пропало. Сажусь на кровать, возвращаю на место подушку.

— Да ладно тебе, — удивленно говорит Тихон. — Я же просто пошутил….

Оборачиваюсь на него. С недоумением смотрю на его растерянное лицо, не понимая, о чем он говорит.

— Да я не из-за этого, — отмахиваюсь рукой, когда до меня доходит.

Мальчишка минуту смотрит на меня, после чего говорит:

— Кать, ты не переживай. Найдем мы способ тебя домой отправить.

Тихон замолкает, с задумчивым видом глядя на меня. Я поднимаю одну бровь, как бы требуя окончания фразы. Поняв мой намек, мальчишка продолжает:

— Не знаю, как.