Когда замуж, Инка?

– Я подам вам ваши слова на обед, мистер.

– Хватит препираться. – Его мать опять берет меня за руку. – Извини, Инка, нам пора идти. Мне надо успеть на поезд до Бристоля.

Алекс как истинный джентльмен подает матери ее полупальто и целует ее в макушку.

Я тронута. Как мило! Алекс и его мама, как видно, очень близки. Я пытаюсь вспомнить наш с мамой последний по времени нежный момент, но ничего не получается.

– Рада была познакомиться, милая.

Я обнимаю обоих на прощанье и провожаю их взглядом. Они уходят по центральному проходу церкви. Как только они выходят, я поднимаю кулак. Yes! «Свидание назначено», – пою я про себя и тут же спохватываюсь: на следующий день у меня второе собеседование. При этом в моем распоряжении меньше недели, чтобы освоить нигерийскую кулинарию. Но свидание куда важнее. А все благодаря моему блестящему плану – и бесценному совету тетушки Блессинг. Кто бы мог подумать? Надо отправить ей сообщение.

– Это была мать Алекса?

Я оглядываюсь. В мою сторону семенят мама и тетя Дебби.

– Вы за мной подглядывали?

– Вообще-то да. Ну и что? Разве это не свободная страна? Ты так с ней здоровалась, словно вы ровесницы, даже колени не согнула.

– Она сразу кинулась меня обнимать!

– Ты поменяла прическу! – ахает тетя Дебби. Теперь обе отвлеклись – гладят мои искусственные пряди, как будто я зверюшка в зоопарке.

– Так гораздо лучше, – довольно говорит мама. – Никакого сравнения! Ты опять красотка!

Я возвращаюсь домой, бормоча рэп Фаррелла Уильямса «Happy».

– Нана! – кричу я, сбросив туфли и поднимаясь по лестнице. – Ты не поверишь, что сегодня произошло… Что ты делаешь? – Я застаю ее в момент закрывания двери в мою комнату.

– Вы должны объясниться, мисс, – говорит Нана, складывая руки на груди.

– Погоди! Что ты делала в моей комнате в мое отсутствие?

Я иду к себе, она следует за мной.

– У меня кончился крем для тела, – объясняет она. – Сама знаешь, что творится с черной кожей после душа.

Я вздыхаю.

– Раз мы живем вместе, пора провести кое-какие границы.

– Согласна, но сначала объясни ЭТО. – Она указывает на мой план. Несколько листочков уже упали на пол.

Не обращая внимания на ее недоверчивый смех, я собираю листочки.

– Я знала, что ты что-то затеваешь, – говорит Нана. – Инка – и парик? У тебя и косичек-то никогда не было!

– Все когда-то бывает в первый раз, – изображаю я беззаботность.

– А это что такое? – тычет Нана пальцем в листок. – «Одеваться более стильно. Позаимствовать одежду у Наны»…

– Это просто напоминание самой себе – подумать на эту тему. А что, не дашь?

– Нет!

– Почему?

– Не хочу иметь отношения к твоему дурацкому плану. Куда девалась наша мантра «Я та, кем себя называю»? Ты меняешься ради мужчины. Не желаю играть в эту игру!

Я закатываю глаза.

– Я смотрю на это по-другому. Все мы мобилизуем лучшее в себе, когда встречаем нового человека. Так и здесь, ну, немного больше – и в ускоренном ритме.

Нана наклоняет голову набок, как будто хочет сказать: «Что вы говорите?»

– Да, я выкладываюсь, – продолжаю я. – Разве ты не это предлагала?

Она с непонимающим видом делает шаг назад.

– Мы обе знаем, что совсем не это. Погоди, это никак не связано с Ванессой? Со словами Олы? Надеюсь, ты не зациклилась на том, чтобы ее опровергнуть?

– Ни в коем случае! Это здесь ни при чем. Совершенно ни при чем.

– Ммм… – Нана поджимает губы. – Поверю тебе на слово.

Как сестры

Среда

История браузера:

Нигерийская кухня для начинающих

Какое нигерийское блюдо приготовить, чтобы произвести впечатление на мужчину

Как отвечать на трудные вопросы на собеседовании

– Вынуждена признать, – я вожу рукой по стене, – мама удачно выбрала цвет.

Я в квартире Кеми, в крохотной детской на втором этаже. Почти все здесь желтое.

– Хорошо получилось, правда? Взгляни на колыбельку! – Кеми указывает на кроватку под окном. – Мама смастерила ее собственными руками, представляешь? Сама сверлила и все такое прочее. Ничего не оставила для Уче.

– Мама – она такая! – говорю я со смехом. – Всегда готова засучить рукава. Я очень ее за это ценю. Если бы не это, мы бы не справились, когда…

– Когда не стало отца? – заканчивает за меня Кеми.

Я указываю кивком на колыбель.

– Ты, наверное, не помнишь, была слишком мала, но папа был мастер на все руки, всегда что-то чинил и приколачивал дома, вешал полки, ставни, картины. Вот только с половицами на кухне он промахнулся.

– Ох уж эти половицы! – подхватывает Кеми со смехом. – Разве полу положено шататься, когда по нему ходишь?