Когда запоют мертвецы

За валуном скрывалась маленькая неглубокая бухта. Сквозь мутную воду проглядывали черные булыжники, в узкие канальца между ними набилась пена. Сперва Дисе показалось, что здесь нет ничего особенного, кроме огромной горы высохших ракушек. Она уже собиралась слезать, как внезапно заметила, что гора шевелится. Затем с одной стороны показалась голова на длинной шее, не похожая ни на одного известного Дисе зверя. Пасть у него была огромна и усеяна мелкими острыми зубами, челюсти мощны и подвижны. Широкие ноздри напоминали две вырытые мышами норки, а по маленьким темным глазкам невозможно было сказать, куда смотрит чудище. Четыре коротких сильных ноги заканчивались круглыми ступнями, а тело по размеру напоминало откормленного бычка. Но больше всего Дису удивило, что все его туловище зверя, от головы до длинного, увенчанного шишкой хвоста, покрывал панцирь из ракушек и мелкого морского мусора: рыбьих хвостов, отрезков сетей и рыболовных снастей, обтрепанных веревок, щепок и водорослей… Казалось, все это росло прямо из кожи или налипало на нее тысячелетиями, как моллюски на китовье брюхо. Когда зверь делал шаг, все эти ракушки шуршали и бряцали друг о друга, точно галька в мешке. Даже с возвышенности до Дисы доносился смрад, напоминающий протухшую рыбу или прогорклую питьевую воду.

Существо заметило девочку не сразу. Вообще не похоже было, чтобы оно быстро соображало, но Диса напомнила себе, что первое впечатление может быть обманчивым. Длинной шеи почти хватило, чтобы достать до того места, где она лежала, так что Диса поднялась на ноги и отступила на несколько шагов, стараясь не сверзиться с валуна. Глаза у чудища были странные – скорее как у рыбы, чем как у лошади или собаки. В этом взгляде не было любопытства, только пустая водянистая невозмутимость. Живущим на суше никогда не понять тех, кто обитает на морском дне. Человек легко читает по собачьим глазам, когда пес радуется и грустит, когда ему больно или хочется ласки. Должно быть, так же русалки безошибочно определяют настроение китов и тюленей…

Диса не шелохнулась, давая чудищу обнюхать воздух рядом с собой и гордясь своей выдержкой. Будь на ее месте Кристин, визг уже разносился бы по всему побережью, а Бьёрн немедля схватился бы за нож или топор. Но Диса не любила поспешных решений. Она сделала маленький шажок к зверю, извлекла из кармана кусочек мяса размером с мизинец и кинула ему прямо в пасть. Мясо ударилось о покрытую ракушками морду и отскочило, упав в воду. Тварь несколько раз моргнула, обмозговывая произошедшее, а потом наклонилась и, отыскав среди камней лакомство, с хлюпаньем втянула его в себя. Как медленно ни соображало чудище, источник копченого мяса оно определило быстро, и голова на длинной шее вновь потянулась к Дисе.

Девочка скормила ему все мясо, что принесла с собой, каждый раз стараясь бросать лакомство одним и тем же движением, чтобы оно сделалось для хищника предсказуемым. Последний кусок тот поймал на лету, вовремя открыв пасть. Диса показала чудищу ладони, как бы говоря: «Все, кончилось». Вряд ли он ее понял. Стоило ей повернуться спиной, чтобы найти надежное место, куда поставить ногу, как зубы твари клацнули у самой ее щиколотки.

Диса была быстрее чудища. Резко развернувшись, она так двинула ему кулаком по чувствительным ноздрям, что ответный рев, должно быть, был слышен даже в поселке. Ее рука расколола несколько ракушек, и их мелкие края оцарапали ребро ладони. Хищник еще осоловело тряс головой, а Диса уже открыла рот и издала страшный рык. Рычала она в самую пасть зверю – туда же, куда недавно кидала сочные мясные куски. По ее разумению, чудище должно было понять: как эти руки дают ему еду, так же они без всякого сожаления раздробят каждую ракушку на его теле. Сама девочка была уверена, что ей это удастся. Не было на свете создания, которое бы внушало ей страх. Не родился еще зверь, который мог тяпнуть ее безнаказанно.

Уходила с пляжа она довольная собой.

* * *

У входа в дом Дису перехватил Бьёрн.

– Не ходи туда.

– Почему?

Едва задав этот вопрос, она уже знала ответ на него. Родители снова ругались. Все хорошее настроение, которое осталось после знакомства с чудищем, испарилось бесследно. Слова из-за закрытой двери угадывались плохо, но, судя по младенческим крикам, причина ссоры не изменилась. Диса подумала, что скорее бы уже с ребенком что-нибудь стряслось: пусть или умрет, или излечится от своей крикливости.

Брат с сестрой отошли за угол, чтобы не соблазняться подслушиванием. Бьёрн в шутку попенял ей за небогатый улов. Диса собиралась рассказать ему о странной встрече, но тут как раз из дома вышел отец и тяжелыми шагами направился к стойлам. Мать с ребенком на руках замерла в дверях. Лицо у нее было заплаканное, глаза блестели возбужденно и зло. Видно было, что плакала она не от обиды или раскаяния, а от чувства собственной беспомощности и глухой ярости, которую не могла выплеснуть на мужа. Пабби молча оседлал свою лошадь, рывком водрузился в седло и, громко чмокнув губами, ускакал на запад.