Когда засмеется сфинкс

— Да, мистер Бартлет.

— Вот и сделайте милость. Увидите нору Хитрого Опоссума, вы ведь так, паршивцы, окрестили меня. Я жду вас. — В трубке раздались гудки.

— Что он сказал, дорогой? — нетерпеливо спросила Джин.

— Велел послать к черту, пардон, к лешему, совещание, плюнуть на тебя и сейчас же явиться пред его ясные очи. Уму непостижимо. Старикан явно что-то замыслил серьезное, не таков он, чтобы по пустякам ломать распорядок дня и гонять персонал. Инте-ре-сно, какая же его укусила муха?

— Не гадай на кофейной гуще, а отправляйся немедленно. — О'Нейли вскочила и выбежала из кабинета.

Грег медленно положил трубку на рычаг и задумался. Для чего он понадобился шефу? Зачем тот отменил оперативку? Наконец, почему голос его был такой, словно старик выиграл кучу денег, не знает, что с ней делать, и надеется получить от Фрэнка дельный совет.

Он потянулся к лампе и нажал черную кнопку. Почти тотчас в проеме показалось озабоченное лицо Джин. Она огляделась и спросила:

— Ты звал, Фрэнк?

— Сейчас звонил шеф.

— Господи, у тебя склероз, я же слышала. Удивляюсь, чего ты медлишь. Видимо, он занемог и не может приехать сам?

— Совсем нет. Он здоров, как бык. Здесь что-то другое. К сожалению, я даже отдаленно не представляю, что именно.

Грег, волнуясь и сбиваясь, передал содержание разговора.

О'Нейли опустилась в кресло и, прищурившись, взглянула лукаво. — Я, кажется, догадываюсь, о чем пойдет речь. Насколько мне известно, если шеф нарушает привычки, разговор будет на служебную или финансовую тему. Подобные беседы он всегда проводит в своей резиденции. То есть и на этот раз шеф остается шефом и отнюдь не изменяет принципам. Так случилось: одна традиция наскочила на другую, он пожертвовал менее важной. Просто, как карандаш.

— Ты думаешь? — Фрэнк присел на подлокотник ее кресла и нежно провел ладонью по ее волосам.

— Почти уверена, — протянула Джин, слегка отстранилась от его руки и отвела взгляд.

Грегу показалось, что она знает значительно больше, но не считает нужным сказать ему все.

— Ты только будь паинькой, повыдержанней, не торопись с окончательным решением. — Она опять хитровато посмотрела на него.

— С каким решением? — Он удивленно вскинул брови.

— Это мне неизвестно, но интуиция подсказывает мысль: шеф хочет тебе что-то предложить. — Она встала.

— Только интуиция и мысль?

— Разумеется.

— И вот Иммануил Кант когда-то изрек: «Мысль без содержания пуста, а интуиция без концепции слепа».

— Хватит блистать эрудицией и пустословить — марш к боссу. Нехорошо заставлять начальство ждать. Поезжай, желаю удачи. — Она чмокнула его в щеку и выскочила за дверь.

Грег влез в свой видавший виды, купленный полтора года назад «рено», резко тронул с места, круто развернулся и выехал на магистраль. Обгоняя то одну, то другую машину, он никак не мог отделаться от назойливой, как зудящая осенняя муха, мысли: Джин вела себя по меньшей мере необычно, что-то недоговаривала. Намекнула о каком-то предложении. Неужели Хитрый Опоссум посвятил в свои планы секретаршу? Невероятно, не в его манере, да и где и когда он мог это сделать? Шеф неделю не появлялся в бюро. А по телефону? Вздор. Ладно, что зря ломать голову, через каких-то полчаса все прояснится и станет на свои места.

«Рено» прошелестел покрышками по мелкоребристому съезду с легкого, словно парящего в воздухе, моста через широкую мутную реку, свернул на обсаженную одинаковыми кудрявыми липами узкую асфальтовую дорогу и понесся по прямому, как луч, шоссе.

* * *

Бартлет жил за городом Его небольшой каменный дом, облицованный без всякой системы и симметрии черной и салатного цвета плиткой, утопал среди густых, в беспорядке посаженных зарослей белой акации. К дому через живую, аккуратно подстриженную изгородь колючих растений вела мощенная кирпичом дорожка.

Фрэнк подкатил к самому коттеджу, заглушил мотор и вылез из машины.

Он огляделся.

Да, место для житья старик выбрал замечательное. Все выглядело как на рекламном проспекте или рождественской открытке, так и тянуло на синем небе, над крышей написать: «Ищите, да обрящите вечный покой и райские кущи» или еще что-либо идиллическое и сусальное.

Тихо. Много зелени чистый деревенский воздух напоен до предела запахом сена и парного молока. Опрятный, ухоженный особнячок, крытый красным шифером. Под пылающим расплавленными пятнами солнца зеркальным стеклом окна, совершенно лишенного переплета рамы, маленький водоем, выложенный серыми, в пролысинах замшелыми валунами в тонком обрамлении стрел камыша. Вокруг него цветочные клумбы, гладиолусы, георгины, пионы. Все убрано, ухожено, подстрижено и подкрашено. Чувствовалась чья-то заботливая и хозяйственная рука.

Грег, осторожно ступая, словно боясь повредить дорожку, прошел к широкому крыльцу, поднялся на две ступеньки и потянулся к кнопке звонка. Он не успел ее нажать, дверь распахнулась, и на пороге появился широко улыбающийся, воздевающий вверх руки, как Христос на картине, Хитрый Опоссум.