Когда зацветет сакура…

Знать бы ему, что его родителей убили японцы во время карательной экспедиции в горах, где они искали партизан, тогда, быть может, он изменил бы свое мнение о них. Но ему сказали, что и отец его, и мать были ярыми антикоммунистами, за что и поплатились своими жизнями. С этой мыслью он и рос. А привез мальчишку в Японию начальник советского сектора генерального штаба японской армии полковник Кавамада, которого вместе с начальником оперативного сектора генштаба полковником Усуи вызвали тогда в Токио. Это был его подарок старинному другу, у которого не было своих детей.

– Почему ты предал свою родную страну? Почему работаешь на ее врагов? – спросил Жаков Ен Гена.

Тот вспыхнул.

– Я ее не предавал, вы слышите! Просто я не хотел, чтобы и у нас было, как в Советском Союзе… Я видел все собственными глазами. У вас страшная страна, настоящий казарменный социализм.

– Не думаю, что при японцах вам тут лучше жилось, – усмехнулся Жаков. Ему надо было убедить парня, что он совершает большую ошибку, взяв в заложники Чена.

– Нет! Япония – тоже не подарок…

– Так почему же тогда ты работал на японцев? Или на кого там еще?.. – спрашивал его Жаков.

– Я не на них работал, а против вас. Я хотел, чтобы в будущем Корея стала демократической страной. Такой, как Америка… Или как Франция. Я бывал там… Там демократия, а что у вас? Сплошная диктатура силы… А где свобода? Где ваше хваленое равенство? Нет этого ничего!

– Значит, ты сознательно борешься против нас? А я-то, старый дурак, решил, что тебя насильно заставили… – говорит Козырев.

Нет, он совершенно не понимает этого молодого человека. Ну какой резон ему жертвовать собой? Ведь если он будет артачиться, его убьют. А может, он решил последовать примеру великого китайского поэта Цю Юаня, который бросился в воду, когда его страну оккупировали чужеземцы?.. Но почему ж он тогда молчал, когда в Корее хозяйничали японцы? Ведь они такое здесь творили… Нет, разве можно нас сравнивать с японцами? Мы-то скоро отсюда уйдем – это те хотели остаться здесь навсегда. Неужели Ен Ген этого не понимает?

– Послушай, не дури, а… – сказал парню Бортник. – Ну убьешь ты этого человека, – он кивнул на Чена, – и что? Другой на его место придет. Давай-ка решим так: ты освобождаешь товарища Чена, а вместо него берешь в заложники меня. Я тебе даже пистолет свой отдам. На, – протянул он ему ТТ.

Тот вначале категорически отверг это предложение.

– Нет, ничего у вас не выйдет, – и вдруг: – Я уйду вместе с ним. Если вы попытаетесь освободить его, я его убью.

– Тогда ты сам получишь пулю в лоб! – предупредил его Бортник.

– Я этого не боюсь! – процедил сквозь зубы кореец. – Все равно у меня один конец.

– Дурак! – сказал ему Козырев. – Какой же ты дурак! Ты ведь молодой, тебе еще жить да жить… Отпусти товарища Чена и можешь идти на все четыре стороны.

– Вы все врете! – закричал Ен Ген. – Хотя это сейчас не важно. Важно то, что вы поставили себе цель погубить мою страну. А зачем тогда жить?

Козырев покачал головой.

– Знаешь, дорогой, в фашистских концлагерях людям хуже было, а они все равно стремились выжить. А ты… Слабак ты – вот ты кто!

Эти слова разозлили Ен Гена.

– Давай сюда пистолет, – неожиданно сказал он Бортнику. – Я согласен поменять на тебя этого человека, – указал он глазами на пленника.

Жора отдал ему свой ТТ и занял место Чена. Тот тут же попал в объятия своих соратников и родных, которые, выбежав на шум, с ужасом наблюдали всю эту сцену.

– Ну, и что дальше? – ухмыльнулся Бортник.

– А дальше вот что… – Ен Ген быстро передернул затвор и направил ствол в ту сторону, где находились бывшие подпольщики. Еще мгновение, и случилось бы непоправимое, но ему помешал Козырев, который, проявив необыкновенную прыть, бросился под пули.

– Сволочь! – крикнул Жаков и одним ударом выбил из рук корейца пистолет. В следующий момент он попытался скрутить его, но тот применил против него прием джиу-джитсу, и Алексей оказался на полу рядом с истекающим кровью начальником.

Не успел ничего сделать и ошалевший от всего происходящего Бортник. Когда он пришел в себя, Ен Ген уже был на порядочном расстоянии от него. В руках у него был нож.

– Не подходите! – крикнул он. – Убью!..

Но что он мог сделать один против вооруженных офицеров? Поняв это, он что-то крикнул по-японски, а потом с силой ударил себя ножом в живот. Сюкоку! А еще это называют харакири… «Выдающаяся честь у японцев – покончить с собой», – вспомнил Алексей. Он где-то читал, что в Японии самоубийство является фактором культуры, как это было у древних викингов. Однако он впервые видел это наяву.