Когда зеленеет рожь

Чтобы не превратить беседу в спор, Анна позвала всех за стол. Пришел и отец-хозяин – высокий мужчина, с кольцевой плотной бородой. Он крепко, по-отцовски, пожал руку Ио, отчего юноше сделалось неловко.

Горячее дыхание свежих блинов уже сводил с ума. Первый блин дали попробовать гостю. Ио завернул его треугольником и макнул в сладкую клюкву.

– М-м, вкусно!

И все принялись уплетать лакомство. Отведали блины с яйцами, овощами и сыром.

Подкралась ночь-дикарка и набросила свои ласковые сети на землю росов. Призрачный туман пополз по травам, белой шалью закрыл бутоны маков и вьюнка. Все краски смешались в один фиолетово-синий пейзаж. Сверчки и кузнечики радостной песней приветствовали наступление темноты. Вышла луна, и свои лепестки раскинул луноцвет и жасмин. Сова-охотница бесшумно парит в воздухе, колебля волнистыми крыльями прозрачный воздух. Мысли ночными бабочками отрываются от земли и летают над спящими домами, принося сны о великом. Красива, очаровательна летняя ночь! И приятное волнение наполняет душу всех неспящих в эту пору. Сколько радости рождается в такие минуты!

Отец еще постукивал инструментами в мастерской, Анна прибирала на кухне. Ио и Мари забрались под самую крышу и смотрели на густые звезды через окно в крыше.

– Ты знаешь, что раньше, до Чистого времени, люди чертили звездные карты? – спросил Ио.

– Нет, но знаю, что какое-то племя пытается составить карту всей земли…

– Долго еще составлять. Пока не изобретут машины, передвижение будет медленным, значит, и наука будет так же ползти, как улитка.

– Пусть ползет. Так спокойнее, и воздух чище. Я видела в музее картинки прошлого: одна серость. Я удивляюсь, зачем люди так портили мир.

– И жили ведь… Но не хотел бы я оказаться на смене времен.

– Я тоже.

Он нечаянно дотронулся до ее руки. Мари стало неловко. Это очаровало странника.

– У тебя есть жених?

– Мари! Мари! Спать пора, рано утром овец поведем! – раздался звонкий голос матери.

– Мне пора… Доброй ночи.

– И тебе.

Ио лег на небольшом диванчике, сколоченном по-грубому именно для чердака. Для юноши всё пока было чуждо. И все-таки он быстро заснул, погруженный в приятное воспоминание от прикосновения.

VI

ЕЩЕ ОДИН ДОМ

Ио проснулся от лучей солнца, каскадом вливавшихся в окно крыши. Стоял полдень. Руш спустился вниз, никого не было. Он вытащил из-под плотного полотенца пару блинчиков.

Его взгляд блуждал по стенам дома. Висели иконы, ниже под ними на полке стояли шесть книг в черной обложке, одинаковые по толщине, и рядом в такой же обложке еще одна – раз в пять толще каждой рядом стоящей книги. Около висели портреты. Ио всматривался в лица. «Наверное, бабушки и дедушка Мари», – думал он. Одна рамка висела отдельным – несемейным – портретом, женщина очень походила на Мари.

– Чего стоишь? – тихонько нарушила тишину девушка.

– Да вот, – юноша показал на стену.

– Доброе утро! Точнее день!

– Доброе, -рый… – засмущался руш.

– Как ночь?

– Прекрасно! Так говорят мои кости.

Мари вопросительно посмотрела на юношу.

– Нууу… – улыбался Ио. – У меня никогда еще не было такого уютного дивана.

– Тебе на нем больше не придется спать.

– К овцам загоните?

– Нет, мы отведем тебя к одному человеку, у него много места. Тут недалеко, если захочешь, иногда приходи к нам.

В этот момент вошла Анна.

– Ио, я нашла для тебя временный приют у хорошего человека. Он живет неподалеку, за стенами кремля.

– По-моему, хорошие люди не живут за стенами кремля.

– Многие живут, иные племена вовсе без них обходятся, ты должен это знать.

– Хорошо. А чем он занимается?

– Выспросишь у него сам.

Ио не знал, что и думать.

– У него много места, есть где разместиться, – продолжала Анна. – Как следует, пообедаешь, и пойдем к нему.

Хозяйка хлопотала на кухне. Мари ушла в овчарню. Ио сидел на скамье и рассматривал портреты.

– Это ваши родители? – спросил он, показывая на стену.

– Да, моя мама Поля и родители мужа – София и Мудрослав.

– А ваш отец?

– Велий. Он давно умер, когда я была маленькой. Мама рассказывала, что он заблудился в лесу и когда-нибудь вернется.

– А на самом деле?

– А на самом деле заболел, никто не мог понять, чем. Просто худел с каждым днем, пока сердце не остановилось.

– Печальная история. О болезни вам тоже мама рассказала?

– Да.

– А что, если… – задумался Ио, но потом добавил. – Хотя нет.

Ио почувствовал во взгляде женщины вселенскую печаль и понял, что лучше молчать, когда речь заходит о родителях, тем более он сам не знал своих.

– Ты что-то хотел спросить? – поинтересовалась Анна.

– Да нет…

– А твои родители, Ио, они где? Как они отпустили тебя так далеко?

– Меня дед воспитывал. Он очень хороший… был.

– Извини, Ио, я не знала, что ты…

– Ничего. Но хочется верить, что он жив. Со мной всегда его дневник: когда я смотрю на строчки, то представляю, будто дед читает их. Мне даже кажется, что некоторые написаны именно для меня.

– Хорошо, что ты так общаешься с ним. Моя мать жива, но видимся мы редко. Она, как и мы, живет за городом, но всегда сторонится людей.