Когда жизнь подкидывает тебе лимоны

Я вытираюсь полотенцем, надеваю мягкую хлопчатобумажную пижаму, залезаю в постель, а сама все думаю об этом, и на душе так хорошо. Я представляю, как Энди задыхается от миазмов «Камамбера», и проваливаюсь в блаженный пьяный сон.

Глава пятнадцатая

Среда, 7 августа

Половина рабочей недели позади, а от Роуз по-прежнему ни намека на то, какую новую роль она мне придумала. Хотя, надо признать, в последнее время она страшно занята и почти не бывает в офисе из-за всех этих заседаний, интервью и прочего.

Сейчас я начинаю думать, может, она решила прикомандировать меня в каком-нибудь качестве к новым молодежным командам? Не в качестве ментора, ответственного за «инновационные платформы», как она их называет, но как старшего и более зрелого (ха-ха!) сотрудника, чтобы держать все под контролем? Должны же быть какие-то бонусы взамен ушедшей молодости, скажем, накапливается жизненный опыт. И развивается (относительная) невозмутимость, когда все идет наперекосяк. Возможно, Роуз видит во мне мудрую наставницу, способную вдохновить молодых на создание новых продуктовых линеек и вместе с тем удерживать их от склок и анархии?

По-моему, я умею находить подход к молодым людям. В конце концов, еще не столь давно Спенсер жил с нами, и мне приходилось терпеть его подростковые выходки. Мы неплохо ладили, за исключением короткого периода от тринадцати до восемнадцати лет, который, как я сейчас понимаю, не был таким коротким. Спенсер казался форменной занозой в заднице — сжигал в саду тетради по французскому языку и с высокомерным видом втолковывал мне про ситуацию в Палестине, точно у меня клиническая картина слабоумия, но в итоге мы все пережили. Кроме того, на протяжении многих лет я работала с молодежью в театре и твердо усвоила, пожалуй, одно: в общем и целом молодые люди замечательные и находиться среди них — большое удовольствие, только если ты не их мама.

В любом случае мои перспективы выглядят по меньшей мере обнадеживающими, тогда как Айлу только что огорошили известием о том, что музей, в котором она работает пятнадцать лет, в начале следующего года может закрыться, если посещаемость не увеличится. Она кажется очень расстроенной, поэтому я уговариваю ее на несколько часов оставить детей на попечении электронных устройств и вечером прийти ко мне.

Она выглядит усталой и вымотанной. Я готовлю нам пасту и наливаю ей бокал вина.

— Впечатление такое, что руководство не заинтересовано в том, чтобы что-то менять, — говорит Айла, накручивая на вилку тальятелле. — Они не способны мыслить шире. Мы понимаем, что не можем конкурировать с большими временными выставками, на которые народ валом валит, типа Коко Шанель, Фриды Кало или Тиранозавра Рекса, и работаем ни шатко ни валко, по старинке. Не думаю, что это изменится.

— Понимаю. Господи, Айла, мне так жаль.

Я вспоминаю подведомственный ей отдел природы, в котором по большей части представлены чучела викторианской поры. Да, он старомодный, но славный — это как оказаться в ушедшей эпохе с ее благоговейной атмосферой и смотрителями в красивой униформе. Спенсеру нравилось там бывать, и Иззи тоже, хотя маленькой она пугалась чучел.

— Ну да, таксидермия несексуальна, — говорит Айла. — В наши дни она даже раздражает. Мы пытаемся объяснить, что все животные умерли от естественных причин и представляют историческую ценность, но зачастую людей не переубедить.

Моя славная добрая подруга кажется сильно на взводе, а я бессильна ей помочь.

— Может, устроить какой-нибудь модный показ? — предлагаю я. — Пусть отдел исторического костюма что-нибудь такое придумает, и о вас заговорят.

— Я уже это предлагала, — говорит она. — Проблема в том, что реальной популярностью пользуются экспонаты начиная с середины пятидесятых годов, а у нас таких почти нет. Коллекция в основном относится к Эдвардианской и Викторианской эпохам, и у них тоже есть ценители, но массового интереса она не представляет.

— Возможно, Пенни могла бы помочь? У нее, конечно, уже не так много — кое-что она продала или растеряла за годы, но знаний и опыта ей не занимать. И, я уверена, она будет рада, по крайней мере, поговорить…

— Я побеседую с руководством, — немного оживляется Айла. — Мода — это идея. Нам нужно мероприятие, способное привлечь молодых. — Она улыбается. — Скажем прямо, таксидермия — это отчасти проблема имиджа. Ископаемый бобер с побитыми молью ушами, жмущийся к трухлявому пню, — то еще зрелище.

— Неужели грызун настолько плох?

— Просто это немного не то, что люди ожидают от выходного дня, — смеется она. — Приходя в музей естественной истории, они надеются увидеть биосферы и модели вулканических извержений. А если увлекаются историей, то хотят перенестись в поселение пиктов с аутентичными запахами допотопных сортиров. — Она делает большой глоток из бокала.

— Звучит грандиозно. На такое даже Спенсер захотел бы взглянуть. Помнишь, я водила его в тот музей в Эдинбурге и он увидел маринованный половой член в банке?