Когда жизнь подкидывает тебе лимоны

Я пристально смотрю на него и не могу поверить, что он настроен серьезно. Невольно припоминается случай, когда на день рождения Иззи я обещала сделать моктейли с дробленым льдом, а приготовить его забыла. «Сгоняй, пожалуйста, за льдом», — попросила я его. «А самой приготовить слабо?» — ответствовал он. Я закричала, что времени нет и не могу же я заморозить воду в мгновение ока, просто глядя на нее. В итоге я помчалась в магазин сама и купила лед, а когда стала колоть его при помощи скалки, он буркнул, что я «слишком возбуждена».

— Какой адрес? — спрашивает он сейчас.

— Это безумие, Энди. Просто забудь. Обойдемся без него.

— Но, по твоим словам, это изделие легендарное, которое появлялось в популярной рекламе, — настаивает он. Боже мой, он начал употреблять слово «изделие» применительно к одежде. Неужели он действительно стал меня слушать? — И если в том магазине оно есть, а больше его нигде нет, значит, важно за ним съездить и привезти.

— Честное слово, это не важно. Обойдемся без него. Если бы мне так его хотелось, я попросила бы Ника, но я решила, что это слишком далеко…

— Просто дай адрес, — перебивает он.

— Нет!

— Почему нет? — хмурится Энди, явно выходя из себя.

— Потому что… — выдыхаю я. — Слушай, я знаю, чем ты здесь занимаешься.

— Я ничем здесь не занимаюсь, — возражает он. — То есть я просто пытаюсь помочь.

Я смотрю на него, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сказать то, что хочу и о чем мы оба знаем, — что Энди пытается загладить свою вину. Что он хочет — нет, я толком не знаю, что он хочет. Возможно, он просто хочет наладить наши отношения. В конце концов, мы по-прежнему родители Спенсера и Иззи и в каком-то смысле команда. Но не исключено, что речь идет о большем, и он действительно считает, что наш брак можно спасти и каким-то образом переступить через все, что произошло с тех пор, как больше года назад он съездил на конференцию.

Возможно ли это? Несколько месяцев назад я могла бы простить его. Могла бы согласиться с тем, что он совершил ошибку, потерял контроль над собой и своими панталонами, и что отчасти в этом, пожалуй, была и моя вина — в конце концов, в любой ссоре всегда виноваты двое. А может быть, он в самом деле просто хочет помочь — косит траву, лазит на чердак за спальным мешком, а сейчас предлагает отправиться в вояж за пончо.

Как знать, может, с ним не все настолько плохо.

— Я хочу это сделать, — твердо произносит он. — Я хочу поехать в Грейндж-овер-Сандс и привезти тебе пончо.

Я невольно улыбаюсь.

— Держу пари, ты сам от себя не ожидал, что скажешь такое.

Он выдает сухой смешок и пожимает плечами.

— Ты просто пытаешься быть услужливым, — добавляю я. — Хочешь угодить мне, как… пес, который мчится за косточкой.

— Вот это мило! — восклицает он.

— Ты знаешь, о чем я, — говорю я, краснея. Впервые с момента нашего разрыва мне становится почти стыдно за то, что веду себя с ним так низко.

— Ты мстишь мне за то, что называл тебя рептилией? — с легкой усмешкой замечает он.

— Что?

Энди смотрит на меня спокойным взглядом.

— Ты вовсе не рептилия. Никоим образом.

Он поворачивается и наполняет чайник, как будто все еще живет тут. Не хочу сказать, что ему требуется разрешение, чтобы открыть кран или приготовить чай, но тем не менее. Я чувствую, что он пытается потихоньку протоптать дорожку назад ко мне, точно надеясь, что я не замечу, как это произойдет.

Он откашливается, и между нами повисает неловкая пауза, что как-то глупо. Девять месяцев назад мы жили под одной крышей, ходили по дому голышом, почесывали задницы, стригли ногти на ногах, сплевывали в раковину, когда чистили зубы, — словом, занимались всякой неприглядной физиологией.

Мы даже ходили в туалет в присутствии друг друга. Не по-большому, конечно, но по-маленькому — точно. В пору влюбленности мы обещаем себе, что такого никогда не случится и мы не станем одной из тех пар, которые беспечно писают друг перед другом и между делом болтают о том, что мусор теперь вывозят по пятницам, а продуктов на ужин почти нет.

— Вив? — Звук его голоса возвращает меня в настоящее.

— Да?

— Дай мне адрес той женщины из магазина.

— Нет, Энди. Я ценю твое желание помочь, но это дурацкая затея.

— А помнишь, как ты выманивала у меня мой адрес?

— Э-э… и что?

— Я знал, что на самом деле ты не собиралась пересылать мне почту, — заявляет он. — Что могло быть такого важного, что не могло подождать до моего возвращения с Лох-Файн?

— Что-нибудь могло быть… — я пожимаю плечами.

— Это была макулатура из кредитных компаний и буклет с рекламой теплиц. Очень срочная почта, ничего не скажешь. Ты просто хотела выяснить, где я живу, чтобы провернуть операцию с омлетом.

— Вовсе нет. Тогда у меня и в мыслях не было…

— Просто дай адрес, Вив.

Он стоит с ожидающим видом.

— Ладно, — неохотно говорю я. — Если ты так настаиваешь.

Энди наконец уходит, а я, уложив Иззи, отправляю сообщение Трише из «Обожаемого винтажа», что пончо заберет Энди (без лишних подробностей) завтра в полдень.

«Отлично, — пишет в ответ она. — Я буду ждать».