Когда журналисты были свободны

Он отправил к нам десант – Стюарта Лори и Сиднея Пайка, своих опытных «волков», можно сказать – «волчар». Они представляли интересы Тернера и в CNN, и в Turner Broadcasting System. Он разрешил нам пользоваться библиотекой фильмов MGM – в те годы именно Тед владел ею. И мы, конечно, пользовались этим на полную кинематографическую катушку. Показывали классику Голливуда, мюзиклы с Элизабет Тейлор – те, что до нас вообще никогда в Советском Союзе не показывались: ни в кино, ни по телевизору. Наш канал тогда даже называли «кинобудкой». Но такой кинобудкой уж точно не стыдно быть.

Внешне все выглядело чудесно.

Внутри раздрай случался по самым невероятным поводам.

– Эдуард, у нас огромная проблема! – Стюарт Лори вошел в мой кабинет одновременно с собственным стуком. – В нашей компании – воровство.

– Что?! – Я вскочил со стула.

– Ко мне только что подошел мой помощник Джон. – Стюарт сжал кулак. – Он сказал, что утром поставил в общий холодильник свою кока-колу. И вот сейчас ее нет. Кто-то украл его кока-колу!

Я посмотрел на Лори. Дурака валяет? Ну правда же, наверняка валяет дурака. Как можно быть настолько шокированным тем, что кто-то выпил чужую кока-колу?

Нет. Он не валял дурака. Он действительно был шокирован. В его системе координат пропажа банки газировки из холодильника действительно была воровством.

– Стюарт, я разберусь, – пообещал я. – Прямо сейчас разберусь.

Собрал весь коллектив (благо он был совсем небольшим). Всеми силами стараясь не смеяться, сказал:

– Коллеги, у нас ЧП. Из холодильника пропала банка кока-колы, которую поставил туда наш американский коллега. Для него это уже воровство, и, уверен, мы должны понять его чувства.

– Это я… – Со своего места поднялся юный сотрудник, почти еще мальчик. – Я ее выпил… Я думал, она общая… Ну, для всех стоит – бери и пей.

Мальчика мы, конечно, не уволили. Строго-настрого запретили брать из холодильника чужую еду и питье. И со столов американцев – ручки, карандаши, скрепки – ни-ни.

Можно было бы, конечно, покрутить пальцем у виска и сказать: «Совсем, что ли, они с ума сошли?» – но я понимал – никто ни с какого ума не сходит. Это всего лишь разница менталитетов. И если мы хотим нормально работать, нам придется ее учитывать.

Хотя и мне самому порой было очень тяжело.

Сидней Пайк встретил меня в коридоре – как солнцем осветил. Улыбался самой американской из всех американских улыбок.

– Эд, я привез тебе огромный подарок из Атланты!

– Подарок? – Его брызжущая радость передалась и мне. – Какой, Сид? Чувствую, это что-то особенное.

– Не то слово, Эдуард! Я привез тебе Sezame Street!

«Улица Сезам» тогда была одной из самых популярных детских программ в мире. Как случалось с каждой хорошей программой для детей, смотрели ее и дошкольники, и школьники, и их родители. Соответственно, аудитория удваивалась (если не утраивалась – прибавьте еще бабушек-дедушек), а реклама детских товаров, которую ставили в сетку вещания рядом с такой передачей, вызывала многомиллионное «мам, купи!» – и это знали все маркетологи мира.

– Сид, как здорово! – Меня охватила волна радости. – Мы как можно скорее поставим программу в эфир!

– Нет, Эд, – Сидней рассмеялся, помахал рукой. – Я привез тебе формат. Ты можешь делать в России программу по типу «Улицы Сезам». Ты имеешь на это право. Понимаешь?

Я чувствовал себя индейцем, продающим Манхэттен за стеклянные бусы.

Формат? Сидней Пайк всего лишь привез мне формат? Да зачем мне его разрешение, за полгода мы и без него придумаем и сделаем отличную детскую передачу, не хуже «Сезама»! В России – в стране, где живет Ворошилов, создавший «Что? Где? Когда?», «А ну-ка, девушки!»; в стране, где родился КВН (первыми авторами были Сергей Муратов, Альберт Аксельрод и Михаил Яковлев) с его бессменным ведущим Александром Масляковым и режиссером Светланой Масляковой, – в НАШЕЙ стране нет специалистов по формату?! Да за кого Сидней нас принимает?

Я был страшно раздосадован.

На старте работы ТВ-6 мне остро требовались программы, которые я мог бы брать и ставить в эфир готовыми. Мне нужно было занять эфирное время новыми, качественными программами – и мы уже вовсю разрабатывали их с Иваном Демидовым и творческой молодежью ТВ-6. Но на подготовку программ нам нужно было время.

«Улица Сезам» – готовая, переведенная с английского на русский – отлично прикрыла бы нас. А делать ее с нуля… Тоже мне, подарок!

Ситуацию с «Сезамом» я мог бы списать на разницу менталитетов – собственно, на нее я и списал. Но в один не самый приятный день я узнал, что часть денег, которые ТВ-6 получает за рекламу, уходит прямиком в Атланту – даже не задерживаясь на счетах ТВ-6.

Рекламой в нашей телекомпании заведовал американец. И это было логично – в начале 90-х годов россияне были сущими младенцами в рыночной экономике и маркетинге.

Впрочем, не настолько уж младенцами: проблемы с бухгалтерией я обнаружил. Возмутился. Орал на Теда (тот уверял, что понятия не имеет об этом). Но каким-то шестым чувством осознал: придет время – и финансовое хамство американцев может сыграть нам на руку.