Когда звезды чернеют

— С июня по сентябрь… Четыре месяца. На какое-то время ему все удалось, или он думает, что справился. А потом появляется Кэмерон Кёртис. Почему она, а не кто-то другой? Что у них с Шеннан общего?

— Они похожи. У обеих длинные темные волосы, расчесанные на прямой пробор, и карие глаза. Обе не просто симпатичны, они красивы.

— Понимаю. Но с Кэмерон он точно познакомился не в баре. К тому времени что-то изменилось. Он ее выискивал.

— Ему пришлось. — Наклоняюсь на стуле, чувствуя, как твердый пластик давит на ноги. — Она не выбирается в большой мир — только школа, дом и, иногда, Грей Бенсон. — В висках начинает тупо пульсировать. — Идея безумная, но что, если все наоборот? Что, если это Кэмерон его отыскала? Помнишь стихотворение из ее шкафчика? «Я хочу распрямиться и больше никогда не сгибаться, ведь там, где я согнут, я лгу».

— Блин, ты его выучила…

— Прекрати. Послушай минутку. Кэмерон не просто пятнадцатилетняя девушка. Последние несколько месяцев она жила под прессом. Родители молчат или врут. Потом дела становятся еще хуже. Появляется ребенок, возможно, родители разведутся — или хуже того, не разведутся, и все будет идти, как сейчас. Она отчаянно хочет найти выход.

— А тот эпизод с бесплатной клиникой? — Уилл говорит так, будто не до конца уловил мысль. Если по-честному, моя теория развивается слишком стремительно. — Куда его вставить?

— Не знаю. Возможно, эта поездка должна была символизировать независимость — по крайней мере, поначалу. Может, Кэмерон пыталась выгородить собственную жизнь. Нелегко иметь такую мать, как Эмили. Прошло не так много времени с тех пор, как она перестала сниматься. А тогда ее узнавали на улицах. Однажды она попала в список пятидесяти самых красивых женщин нынешнего времени.

— Я думал об этом. В смысле, мы считаем эти журналы дурацкими, но Кэмерон, возможно, нет. Большинство девушек не настолько уверены в себе, чтобы соперничать с такой матерью.

— Если Кэмерон хотела как-то проявить себя, оставить собственный след, как ей это сделать? Как именно ей требовалось «распрямиться», и почему это привело ее к встрече с парнем, которого мы ищем, лесничим или военным? Что он мог ей предложить, какой путь бегства из стеклянного ящика?

— Пока не понимаю.

— Я тоже. — Чувствую, что в комнате заканчивается кислород. Что мы оба бегаем по кругу. Немного помолчав, говорю: — Кэмерон должна была доверять ему, чтобы встретиться с ним посреди ночи. Откуда взялось это доверие? Как вышло, что именно этот мужчина не напугал ее, а притянул к себе? Вот самый хитрый вопрос.

Уилл издает звук, выражающий согласие.

— Помнишь, Эмили говорила, что у Кэмерон не было ни одного бойфренда?

— Именно. Шеннан, возможно, он просто где-то снял, но я начинаю задумываться, не привлекла ли его Кэмерон чем-то совсем другим? Не показалась ли она ему неким идеалом?

— То есть?

— Я часто встречала такую ситуацию в профайлинге, — пытаюсь дотянуться до слов, которые помогут понять ход моих мыслей. — Изгои, чужаки, которые не могут сблизиться с людьми, иногда фиксируются на невинной личности как на шансе собственного спасения через искупление. По крайней мере, они сами в это верят.

— Погоди. Так он не психопат?

У меня явно не вышло.

— Может, и психопат. Но даже самый искореженный разум жаждет любви и сродства. Возможно, мы до сих пор не нашли тела Кэмерон, поскольку он думает, что она в состоянии выправить в нем все плохое, вернуть ему внутреннее ощущение правильности. Исцелить раны, которые нанес ему мир.

— Ну, не знаю, — с сомнением произносит Уилл. — Слишком много предположений. А почему ты считаешь, что этот парень был травмирован?

Смотрю на него, чувствуя себя расстроенной, не в своей тарелке. Этот день был слишком долгим и слишком трудным. Эта неделя, месяц и год.

— Потому что именно так ты становишься хищником.

Глава 53

Однажды Фрэнк Лири раздал всем в «Прожекторе» по экземпляру книги «Сексуальные маньяки: психологические портреты и мотивы» и сказал вызубрить ее, как Библию. Авторами были два криминалиста ФБР и психолог, специалист по врачебному уходу, которые организовали и провели десятки интервью с осужденными убийцами и насильниками, психопатами, социопатами, педофилами и садистами, пытаясь систематически разобраться в разуме преступника и поделиться этим с профессионалами в форме учебного пособия.

Это был провокационный материал. Они отправлялись в тюрьмы особого режима по всей стране, чтобы сесть напротив Чарльза Мэнсона[51], Дэвида Берковица[52], Эдмунда Кемпера[53] и тридцати трех других, надеясь узнать. Не факты их дел или обвинений, не возможность их перевоспитания, а их мысли в моменты до, во время и после совершенных убийств. Как и почему они выбирали определенных жертв, что послужило поводом, с чего они начали фантазировать о жестокости, и в чем заключалась самая возбуждающая часть преступления — то есть, по сути, как мыслят жестокие убийцы и что они чувствуют в отношении всех аспектов своих действий.