Когда звезды чернеют

— Мы прогоним персонал заповедника через базу данных и посмотрим, нет ли кого-то подходящего, — соглашается Денни. — Обычно Лесная служба тщательно проверяет прошлое кандидатов перед приемом на работу, но я не знаю. Он поджег машину, а потом как-то ухитрился остановить огонь. Непростая задача, если только погода не поменялась.

— Я не помню здесь дождей в начале июня, — говорит Уилл. — Но мы сверимся с Национальным центром климатических данных.

— Он убил ее здесь или просто выбрал место, чтобы избавиться от машины и тела? — спрашиваю я, хотя знаю, что не получу ответа. Мы не знаем ничего, пока не получим протокол вскрытия и отчеты криминалистов, и то не факт.

— Давайте прочешем весь этот район, — размышляет Денни. — Здесь есть домики лесничих и хижины для туристов. Если он привез Шеннан в ее машине, то как выбирался отсюда, если только не поставил где-то поблизости свою? Или он живет где-то на территории заповедника?

— У него мог быть сообщник, — вступает Уилл. — Это одна из гипотез похищения девочки Клаас. Что был водитель, который ждал в машине, пока другой зашел в дом за Полли.

— Такое возможно, — приходится признать мне, хотя другой, внутренний, голос громко говорит «нет». Здесь был только один мужчина, достаточно сильный, чтобы засунуть тело девушки в багажник, и достаточно опытный, чтобы сдержать пожар в лесу, который хорошо знает.

Может, он действительно лесничий? В любом случае, если это тот же человек, который похитил Кэмерон в конце сентября, он ждал четыре месяца, прежде чем снова вышел на охоту. Неужели Кэмерон спрятана где-то поблизости? Продолжается ли ее жестокое испытание, или мы уже опоздали?

Снова гляжу на машину. Думаю о фотографиях в сумочке Карен, о косе «рыбий хвост». В этом багажнике нет ничего похожего на девочку, которая мечтала стать диснеевской принцессой. Но это Шеннан, я знаю. И перед смертью ее пытали.

Глава 51

Последний раз я была в заповеднике Монтгомери-Вудс еще подростком. День был теплым, в конце весны, — один из редких выходных Хэпа. Он повез нас из Мендосино по дороге Юкайя — Комптч: одна рука на руле, вторая выставлена в окно. За несколько миль до заповедника, на плохой и узкой дороге Ор-Спрингс, он свернул на обочину и заглушил мотор. Потом достал из багажника рюкзачок, неторопливо отпил немного воды из фляги и повел нас прямиком в лес, туда, где на много миль не было ни единой тропы.

Путь был нелегким — именно такой мы оба и любили. Я с трудом поспевала за Хэпом; ветки цеплялись за джинсы, царапали руки, паутина липла к лицу и волосам. Но довольно скоро я приноровилась к его темпу. Мои ноги год за годом становились сильнее, а навыки многократно улучшились. Если в десять я была осторожной тенью Хэпа, то в пятнадцать стала ловкой и способной.

Кальмия[48] уже отцветала. Белые и розовые звездчатые кисти, распадавшиеся тонкими слоями, покрывали землю, как конфетти. Миновав их густые заросли, мы углубились в небольшую долину, где царили папоротники и вьющаяся растительность береговых лугов. Воздух запах болотом. Мы прошли еще полмили на юг вдоль зеленого края луга и выбрались к плотному ольховнику, а за ним — к обширной роще мамонтовых деревьев. В центре рощи возвышался гигант — у меня заболела шея, когда я попыталась разглядеть его верхушку.

— Кое-кто расскажет тебе, что это самое высокое дерево в мире. — Хэп был в своей повседневной одежде: синяя фланелевая рубашка, джинсы и коричневый фетровый стетсон[49]. Когда он говорил, его расчесанные, подернутые сединой усы шевелились. — Есть еще одно, в Хамболте; может, оно выше.

— А сколько оно в высоту?

Хэп прошелся взглядом по стволу, немного мохнатому, где древесные волокна вытолкнуло наружу, как пряди волос, рыжие и коричневые, почти человеческие. Потом ответил, негромко, отчасти себе:

— Разве это так важно знать? Если нечто забралось так высоко, невзирая на все, что обрушила на него вселенная, может, нам следует просто сказать ему спасибо…

Как обычно, он был прав. Я проследила за башней ствола до далекого обрывка неба, мандалы из бледно-голубого, темно-зеленого и ржавого.

— Ты знаешь, где мы? — сдержанно спросил Хэп.

— В Монтгомери-Вудс?

— Что ты слышишь?

Тут я поняла, что он начал один из своих тестов на выживание. Ради удовольствия, но совершенно всерьез.

Я напряглась, потом успокоилась.

— Деревья шумят, будто шепчут.

— Они могут сказать тебе, как вернуться к машине? Ты смотрела по сторонам, пока мы шли?

— Думаю, да.

— Тогда давай решим, что ты заблудилась, а меня здесь нет.

— Но ты же есть.

Хэп улыбнулся.

— Меня нет. Что ты будешь делать?

— Искать тропу, — предположила я. — Искать воду.

— Выбирай.

— Тропа.

Он не сказал, да или нет. Выросшая в чужих домах, я стала мастером чтения лиц и угадывания эмоций, проецируя себя в других, но с Хэпом это никогда не срабатывало. Он был слишком глубоким и слишком спокойным, слишком внутри себя. Как там говорилось в песне о человеке, «я камень, я остров»[50]? Хэп не был ни тем ни другим. Он был глухим лесом.

— Сколько сейчас времени?