Когда звезды чернеют

— Пока не знаю, но все время об этом думаю. — Щелчком пальцев подзываю к себе Сверчка и кладу руку на ее теплый загривок. Удивительно, как быстро я привыкла, что она рядом, как много она уже для меня значит…

— Ты когда-нибудь задумывалась, почему мы оба сейчас здесь?

— Потому что ты хотел выпить?

Я надеялась на улыбку, но Уилл слишком серьезен.

— В смысле здесь, в Мендосино. Когда тут все это происходит.

— Плохая карма? — пробую еще раз.

— Очень смешно. — Он откашливается, подвигается на диване ближе ко мне, пока между нашими коленями не остается пара дюймов. Достаточно близко, чтобы я чувствовала тепло его тела. — Хотя иногда это похоже на карму. Как там говорится — жизнь дает тебе то, с чем ты еле справляешься?

Выдавливаю смешок.

— Мы с тобой не самые удачливые люди.

— Ага. — Он подносит стакан к губам, залпом допивает. Жест, который хорошо мне знаком. Чем быстрее ты пьешь, тем активнее пытаешься стереть то, от чего требуется избавиться. — Можно, я тебе кое-что покажу?

Успокаиваю себя стаканом в руке.

— Конечно.

Глава 49

Эта квартира — длинное сводчатое помещение с перегородкой в глубине, отделяющей ванную и спальню. Я ожидаю спальню и встревоженно думаю, не пропустила ли какой-то сигнал и не романтичная ли это уловка. Но когда Уилл открывает дверь и включает свет, я вижу только коробки, сложенные в центре пустой комнаты.

— А где ты спишь?

— На диване. Нормально. Все равно я мало сплю.

Я думаю о Хэпе. О его привычке прикорнуть в гостиной, натянув одеяло до подбородка — отдыхая, думая, размышляя о проблемах мира. Глядя на коробки с папками, я уже собираюсь спросить, что это такое, как вдруг до меня доходит. Решение Бет разойтись. Бессонница. Водка, которую Уилл пьет, как воду. Все это коренится в одной проблеме, в одной одержимости.

— Это про Дженни.

— Не только Дженни, но да. — Он открывает крышку верхнего ящика и вынимает зернистую фотографию симпатичной девочки-подростка. Нос пуговкой, ровные зубы, приоткрытые в полуулыбке, глаза чуть усталые, но все равно яркие, взгляд открыт будущему. Я не узнаю ее, но кажется, что должна.

— Ивонна Лиза Вебер. Одна из жертв убийцы из Санта-Розы.

— Погоди. — Я вспоминаю, как он поднял эту историю в разговоре с Фрейзером в Петалуме. — Что тут происходит?

— Просто мой проект. Многие из тех девочек пропали в тот же год, когда исчезла Дженни.

— Так ты думаешь, они связаны. — Я выдыхаю и сама удивляюсь. Не знала, что сдерживаю дыхание. — Никто не нашел связи. Я помню об этом еще с тех времен, когда мы были детьми.

— Верно, но я всегда думал, что власти что-то упустили. Что папа выпустил ниточку, или никто не посмотрел достаточно внимательно.

Вижу, как он возбужден, насколько все это для него важно и близко. Но не могу его винить. Моя собственная одержимость с самого начала подгоняла мою карьеру, и она по-прежнему здесь — возможно, громче и настойчивее, чем раньше.

— Ты думаешь, эти висяки имеют какое-то отношение к Кэмерон?

Взгляд Уилла мечется от коробок к моему лицу и обратно.

— Необязательно. Я просто не могу бросить идею, что способен разобраться с исчезновением Дженни. Возможно, где-то здесь есть подсказка. — Он вынимает другую фотографию — лучшая подружка Ивонны Вебер, Морин Луиза Стерлинг. — Они пропали вместе в феврале семьдесят второго, выйдя с роллердрома после наступления темноты. Им было тринадцать.

Мне не хочется брать фотографии, которые протягивает Уилл. Бумага, на которой они напечатаны, легка как перышко и невообразимо тяжела. Девочки могли бы быть сестрами, настолько они похожи. Карие глаза. Носы-пуговки. Темные прямые волосы, расчесанные на прямой пробор и падающие на плечи. Их взгляды втягивают меня все глубже.

— Когда ты начал над этим работать?

Уилл пожимает плечами.

— С тех пор, как не стало Дженни.

«Дерьмо».

— Что тебе удалось выяснить?

— Что за двадцать лет любая одержимость здорово испоганит тебе жизнь.

— Ох, Уилл… — У меня трепещет сердце. Как хорошо я это знаю… — Я очень сочувствую.

— Она разрушила мой брак.

— Расскажи мне. Расскажи о Бет.

Он отводит взгляд, разглаживает пергаминовую обложку, набитую старыми газетными вырезками.

— Пожалуйста…

— Она святая.

— Святых не бывает.

— Тогда она святая для меня. Мы познакомились после колледжа, у горы Шаста. Я отдыхал там с приятелями, жили в палатках. Она с подругами остановилась в соседнем лагере. Вот практически и все.

Я улыбаюсь.

— Любовь и маршмэллоу?

— И пара ящиков светлого пива. Да. — Уилл снова лезет в коробку, достает новые фотографии, блокноты и стопки карточек, стянутых засохшими резинками. — Если не считать Дженни, сильнее всего меня накрыли эти девочки. Семь жертв за восемнадцать месяцев, включая Дженни. Но эти двое были самыми младшими. Единственными, кого схватили вместе. Одна смотрела, как умирает другая… Страшно представить. Они были лучшими подругами.