Когда звезды чернеют

Никто прежде не пытался так глубоко заглянуть в сознание преступника, не говоря уже о сборе и упорядочивании этих данных, чтобы работники правоохранительных органов вроде меня могли качественнее определять подозреваемых и эффективнее раскрывать преступления. И хотя меня беспокоила глубина фиксации на извращенных рассудках и то, как авторы временами задерживались на чудовищных, сенсационных подробностях, во время чтения книги во мне что-то щелкнуло и открыло больший вопрос, вопрос о связи между жертвой и преступником.

Я помню, как одним вечером пыталась поговорить об этом с Фрэнком в баре недалеко от офиса. Тусклое помещение, казалось, изгибалось вокруг нас, виски в стаканах трепетал и поблескивал.

— Когда читаешь такую книгу, насилие начинает казаться фильмом. Преступление становится тошнотворной интригой, а не реальной жизнью, а все отличительные подробности — сенсационными. Но оно настоящее. И жертвы, которые появляются только как имена с крошечными фотографиями, просто цели, мы вообще их не знаем. Мы никогда не получаем полную картину, не узнаём, как они оказались втянуты в события, какое сочетание прежнего опыта сделало их уязвимыми, не в общем смысле, а для этого конкретного хищника. Это была бы потрясающая книга, верно? Именно то, что я хочу знать. — Тут я остановилась, переводя дыхание. Чувствуя каждое сказанное слово и его суть.

Он долго смотрел на меня.

— Ну, может, однажды тебе придется ее написать.

— Конечно. Прямо сейчас и начну.

— А почему нет? Это хорошие вопросы, и никто их не задает. Во всяком случае, пока. Анна, это явно твоя стезя. Я видел, как ты погружаешься в свои расследования, как заботишься о жертвах, как пытаешься понять их часть истории. Думаю, такой ты создана. Так почему не дать себе волю и посмотреть, что получится?

В тот день Фрэнк не знал — я никогда не была до конца честна с ним. Я не просто погружаюсь в расследования, а живу и дышу ими. Моя одержимость сделала меня хорошим детективом с высоким процентом раскрываемости преступлений, а заодно разрушила мою личную жизнь. Те вопросы, которые Королла задавала о сне и спиртном… Тогда я не сказала ей правды. У меня были постоянные кошмары, я часто просыпалась посреди ночи, чувствуя, как все тело гудит, перейдя в режим боевой готовности. Едва я закрывала за собой дверь, придя домой после работы, мне требовалось выпить чего-то крепкого, а лучше два-три раза, чтобы заглушить напряженность дня. Но даже отступая от грани, я не могла полностью приземлиться. Я постоянно думала об очередном расследовании, пытаясь заново прогнать в голове допрос или вычленить важную улику. Мысленно расспрашивала свидетелей, даже в душе. Когда Брендан жаловался или сердился на меня, я уходила в защиту. Правда заключалась в том, что я не контролировала собственную одержимость и не имела энергии с ним спорить. Я никогда не произнесла бы это вслух, но муж не был моим приоритетом.

Потом дела стали хуже. Я только что вышла на работу после десятинедельного отпуска по беременности и родам, когда Фрэнк выдал нам с напарником особенно напряженное расследование — младенца. Отец сообщил в полицию, думая, что мальчика украли наркоторговцы. Они жили в неблагополучном районе, так что такой вариант нельзя было исключить. Между тем ребенку исполнилось всего шесть месяцев, у него были судороги, что-то связанное с тяжелыми родами. Ему все еще давали лекарства, и без них он мог умереть. Мы искали его, а время уходило, и стресс начал сказываться на мне. Мне постоянно снились дети, кричащие по другую сторону кирпичной стены. Целые семьи под водой, и до них невозможно добраться. Днем я была дерганой и рассеянной, и Фрэнк это заметил.

— Мне кажется, тебе нужно подольше отдохнуть, Анна. Я слишком рано вызвал тебя.

— Нет-нет. Я справлюсь. Просто гормоны или что-то такое…

— Хотя бы вернись к психотерапевту.

— Это необязательно.

— Анна, просьба о помощи не делает тебя слабой.

— Я знаю.

— Иногда я сомневаюсь, — заметил он, явно не убежденный. — С деткой все хорошо?

— Все отлично. — Мне удалось выдавить бодрый голос. — У нас все отлично.

— Пусть так и остается.

…Через пару дней мы с напарником нашли тело Джейми Риверы в подвале дома его семьи. Мы обнаружили его почти случайно, под пятьюдесятью фунтами разделанной оленины. Морозилка была одной из тех старых моделей, которые открываются, как гроб. Компрессор поскрипывал, пока мы обыскивали помещение, распространяя химический запах. Мы уже открывали морозилку, но чутье подсказало мне вернуться и перепроверить. Он был в самом низу, под странными красными кирпичами, которые раньше были живыми существами. Мы выгрузили их на пол — и тогда увидели ребенка. Его ресницы, покрытые ледяной глазурью. Его маленькие синие ручки.

Часть IV ИЗОГНУТАЯ РОЩА

Глава 54