Когда звезды чернеют

Только к вечеру второго дня один из лесничих заметил ярко-синюю рубашку в хорошо скрытой полости в стволе мамонтового дерева. В маленькой пещере, где корневая система раскрылась, как потайная дверца. В тесном внутреннем пространстве нашли Сэма Дугласа, онемевшего, оглохшего и полностью дезориентированного. Под ним лежал его брат Джейк, истекавший кровью от пулевого ранения в бедро, едва не оторвавшего ему ногу. По-видимому, мальчишки, стащив пистолет деда, решили потренироваться в стрельбе. И пистолет выстрелил в руках у Сэма. Растерявшись, парень затащил тело брата в пещеру под деревом и прятался там весь день и ночь, стыдясь того, что натворил.

— Он умер? — я не сомневалась в ответе. В его рассказах всегда кто-нибудь умирал.

— На самом деле в этом и была самая треклятая загвоздка. Джейк потерял сознание и скорее всего истек бы кровью, если б Сэм побежал за помощью. А так вес его тела пережал рану.

— Подожди. Он не знал, что брат еще жив?

— Как я вижу, в этом самое интересное. Он думал, ему нет прощения, но оказалось, что он ошибался. Жестоко ошибался, но вера в эту ошибку спасла жизнь его брата. — Хэп посмотрел на меня — убедиться, что я не потеряла мысль. Это была важная часть. — Знаешь, мы не всегда понимаем, что именно проживаем или что оно будет значить. Мы можем сколько угодно гадать, можем готовиться, но никогда не будем знать, чем все обернется.

Я пыталась постичь его слова. Он все еще говорил о тех мальчишках или пытался донести нечто большее: о нас, о сейчас, об Иден и том, как мы сможем жить дальше без нее? Я хотела времени, достаточно, чтобы спросить его и услышать ответ, хотела годы, десятилетия… вечность. Но он уже отдохнул и собирался двинуться дальше. Урок был окончен.

…Мы провели вместе еще один год, а потом я уехала в колледж Университета Сан-Франциско. Хэп сам отвез меня; заднюю часть его «субурбана»[55] распирали коробки и постельное белье. Мне следовало радоваться началу нового приключения, но я уже скучала по дому. И я еще даже не вылезла из машины.

— Я приеду на День благодарения, — сказала я, когда мы все распаковали и ему уже было пора ехать обратно. Я пыталась, но не смогла удержать ровный тон, быть сильной, когда чувствовала совсем другое.

— Береги себя, милая, — сказал Хэп, закрывая дверцу машины. Его ладонь на мгновение задержалась на уплотнении опущенного стекла. — Веди себя хорошо.

…Через два месяца, ранним утром 12 ноября 1976 года, один из младших лесничих Хэпа нашел его рюкзак в семи милях от начала тропы в заповеднике Рашн-Галч, но самого Хэпа нигде не было. Никто не видел его со вчерашнего дня, когда он в одиночку отправился пройтись, отдохнуть. Обширные поиски, даже с участием К-9[56], ничего не дали. Хэп растворился в воздухе.

Я была в спальне общежития, когда мой куратор зашла сказать, что мне звонит Эллис Флад. Я сидела в ее кабинете на жестком стуле, глядя на крашеную шлакобетонную стену, на ламинированный постер о подростках и стрессе. Эллис Флад говорил, но я едва воспринимала его слова, погруженная в растерянность и неверие. Что могло заставить Хэпа сойти с тропы без припасов и даже воды? Он был непревзойденным профессионалом, прекрасно знакомым с трудностями и опасностями любой дикой территории. И с ним случилось что-то страшное? При его навыках и опыте? Для меня это звучало бессмыслицей.

— Разумеется, мы будем продолжать поиски, — заверил Эллис, — но, Анна, возможно, от горя он потерял концентрацию. Мы с тобой знаем, что после смерти Иден Хэп был сам не свой.

Он был прав, но мне не хотелось это признавать. Вместо этого я заплакала, пока шериф потихоньку продолжал, пытаясь объяснить ход своих мыслей. Хэп мог допустить какую-то роковую ошибку и заблудиться или заработать переохлаждение. Он мог оступиться и упасть в овраг. Он мог потерять ориентиры и утонуть, на него мог напасть медведь. Такое случалось регулярно, даже с теми, кто знал, что делает. А тело, должно быть, лежит где-то в лесу, слишком хорошо укрытое от поисковых партий и собак, либо его утащили медведь или пума. Эллис не оставлял надежды — он просто хотел, чтобы я начала задумываться, что мы можем так и не найти Хэпа.

Следующие недели были адом. Я ждала любых новостей. Не могла сосредоточиться ни на занятиях, ни на домашней работе, почти не ела. Каждые два-три дня звонила шерифу Фладу. Наконец, незадолго до рождественских каникул, когда прошел месяц, а они так и не отыскали ни единого следа, он сказал:

— Анна, мы все еще продолжаем поиски. Но где-то в глубине души я начинаю задумываться, не сознательно ли Хэп сошел с тропы. Он мог решить покончить с собой.