Когда звезды чернеют

Государственный заповедник Джексон занимает пятьдесят тысяч акров и черен в ненастье, как неразведанная планета. Кошмар, становящийся правдой минута за минутой. В десятках историй, рассказанных за годы, Хэп описывал всевозможные опасности этих лесов, хищных зверей и неудачные падения, переохлаждения, заблудившихся туристов. Если Кэмерон каким-то чудом освободилась — безумная, невероятная мысль, — она может оказаться в ужасной опасности даже без Калеба. Но она хотя бы в этих лесах, а не где-то еще. Эта территория знакома мне на уровне клеток, нервных волокон. Если Кэмерон здесь, я верю, что смогу ее найти.

Оставшаяся группа разделяется и расходится веером, светя фонариками под папоротники, поваленные деревья и губчатые, впалые мамонтовые деревья, переговариваясь по рациям и выкрикивая имя Кэмерон. Дождь стихает до холодных, прерывистых брызг, но небо остается мрачным и набухшим, творя тени из темного воздуха и мокрой коры, камней и оврагов, и любое движение становится все опаснее. Количество возможных направлений бесконечно, от него кружится голова; тропы практически незаметны. В какой-то момент я понимаю, что стою по пояс в липких папоротниках, а гребень едва различим, и кажется, что я не иду, а плыву. Ломлюсь вперед, слышу сзади Уилла и жду, пока он меня догонит.

— Я собираюсь спуститься в ту низину, — указываю на склон слева. — Если она пытается спрятаться от Калеба, то не полезет на гребень, а будет держаться низких, укромных мест.

— Хорошая мысль. Я пойду первым.

— Мы осмотрим бо́льшую территорию, если разделимся. В любом случае скоро совсем стемнеет. Если ты пойдешь в ту сторону, — продолжаю я, указывая на противоположный склон, — низина идет с запада на восток примерно полмили. Я буду двигаться в том же направлении, и мы встретимся перед следующим подъемом. Если потребуется, свяжемся по рации.

— О’кей, только… Анна? Будь осторожна.

Я обещаю ему, потом пробую почву и начинаю медленно спускаться боком. Через несколько минут Уилла уже не видно, а я еще глубже зарылась в папоротники. Они хватаются за дождевик, дергают за руки, когда я пытаюсь найти безопасный угол. Потом, не успеваю я понять, что случилось, земля становится совсем скользкой, и я стремительно качусь кувырком с холма, свернувшись в клубок, а со всех сторон в меня тычутся мокрые черные ветки.

Наконец я на дне оврага, еле перевожу дух, вся в синяках. Я катилась по крутому склону метров двести, не меньше.

— Уилл! — кричу я, потом напряженно прислушиваюсь, надеясь на ответ.

Ничего.

Тянусь к рации, но решаю сначала проверить раны. Руки ободраны, в правом бедре стучит боль. Ощупываю кончиками пальцев затылок и чувствую кровь. Любой хищник, оказавшийся поблизости, учует во мне, побитой и окровавленной, свой обед. А еще есть Калеб, который может оказаться где угодно, в любой из мокрых и подрагивающих теней. Но будь рядом Уилл, не факт, что он сможет защитить меня от Калеба, если тот настроен на убийство. И я не настолько пострадала от падения.

Решаю пройти немного дальше, радуясь, что не выронила фонарик, пока летела со склона. Медленно, прихрамывая, начинаю двигаться вперед. Дно низины пропитано водой, как болото. Через несколько минут фонарик начинает икать, словно в нем уже садится аккумулятор. Я трясу его, потом спотыкаюсь о корень и снова падаю, уйдя правым коленом в глубокую жижу. Стоя на четвереньках, вижу, как что-то срывается с места слева от меня. Черный взмах крыла, словно я напугала сову или кого-то крупнее.

Я замираю, прислушиваюсь всем телом. Сердце часто стучит. Горло стянуто. Слева на тридцать градусов, там я видела движение. Нащупываю оброненный фонарик, потом заставляю себя встать. Пробиваясь через губчатые препятствия, чувствую, как лесная подстилка вырастает под ногами, как мягкий черный рот. Я в ужасе от того, что могу найти. Или кого.

Лесной полог кажется сшитым воедино, от неба осталось только воспоминание. Мне кажется, что я вывалилась из мира в пустоту. Что, даже если я дозовусь Уилла, он не сможет до меня добраться. Это не один из тестов Хэпа, не игра в выживание. Это моя жизнь, а может, и смерть. Я думаю обо всем, чему пытался научить меня Хэп, о том, какого уважения требует к себе лес, сколько бы ты о нем ни знал. Это доказывает его исчезновение. Он знал больше всех, у него было терпение, было уважение и почтение к лесу. И все же лес забрал его. Но меня он не заберет. Не заберет, пока у меня есть надежда отыскать Кэмерон. Вот на чем я сейчас должна сосредоточиться. Не на страхах, а на причине, по которой я здесь. Потому что это и есть выживание.

Пробираюсь сквозь густой подлесок, мокрые листья и ветки цепляются за одежду. Потом открывается полянка и несколько старых мамонтовых деревьев. Я чую их, почти слышу, как они дышат. Наверное, они свидетели, но чего?