Кого не взяли на небо (СИ)

В её скучающем сознании возник образ средневекового утреннего города, где по узким улочкам важно гарцует на тяжёлых дестриерах свита благородного рыцаря — вся в блестящих доспехах, с лордом во главе. И тут, над их головами, вдруг распахивается кособокое оконце замызганного фахверкового домишки и оттуда высовывается опухшая рожа обывателя в полосатом колпаке, и этот перец держит в руках вонючий ночной горшок, набитый говном под завязку. Горшок опрокидывается в проём окна, зловонная жижа летит на алые плюмажи благородных рыцарей, ставни захлопываются. Занавес.

Бездна подтащила ведро к окну и вылила содержимое вниз. Но там, внизу, никаких рыцарей не было. Лишь заросли плюща и дикого винограда, оплетающие стены здания. Скучно. Бездна посмотрела на свои влажные ладони. Она испачкалась. Надо бы помыть руки. Где-то здесь должен быть тазик с водой, водопровод не работал, насосы были неисправны, или место, откуда они сосали — высохло, но вот тазик с водой — точно был. Она потянулась к фонарику — сержант строго запретил пользоваться электрическими настенными бра, без особых на то причин, хотя бра, в отличие от насосов, были исправны и работали.

«Штобы не светиться», — пояснил Монакура Пуу свой запрет.

Она уже нажимала маленькую кнопочку на корпусе армейского фонарика, когда острый взгляд ученицы снайпера уловил что-то необычное, там, в сумраке дальнего угла комнаты.

Что-то блеснуло и пропало. Что-то, похожее на всполох огня.

На маленькое пятно тусклого света. Прямо в стене.

Аглая дёрнула шнурок электрического бра и комнату залил мерзостный голубой свет. Бездна в два прыжка оказалась у стены, там, где, как ей показалось, мелькнул отблеск.

Стена, оклеенная рельефными обоями. Сплошная стена.

Аглая включила свой армейский фонарик и тщательно исследовала обои, ощупывая рукой шероховатую поверхность.

Ага. Вот оно. Отверстие. Дырка в стене.

Бездна легонько постучала кулачком по поверхности, а в следующий момент её милитаристский ботинок вломился в стену, кроша в труху хрупкий гипсокартон.

Спящий на кровати Скаидрис что-то глухо пробормотал, шумно пустил ветра, и, перевернувшись на другой бок, снова захрапел.

Аглая Бездна вытащила из кобуры австрийский Глок, сплюнула под ноги сгустки гипсовой пыли, и, подсвечивая себе путь лучом фонарика, решительно шагнула в пробитую ею брешь.

* * *

Соткен, кружась в танце, ловко перемещалась по тёмному коридору, чудесным образом избегая столкновения с маленькими диванчиками, креслами и тумбочками, что встречались на её пути. Одной рукой она крепко обхватила шею своего партнёра — ствол винтовки Ремингтон, а второй притянула талию танцора, что была прикладом пушки, к себе, страстно прижимаясь к ней низом своего животика.

Исполнив несколько сложных танцевальных движений, она замерла на месте.

Музыка в её сознании затихла, но тишина продолжалась недолго — грянул гром, блеснули молнии и хлынул холодный, проливной дождь.

Танец закончился и теперь наступило время полёта.

Оседлав ружьё, словно помело, маленькая кривая ведьма взмыла вверх, туда, где искрило и грохотало.

Атмосферно вставленный танцем и последующим за ним полётом, скальд Хельги, таящийся возле чайного столика, не мог позволить себе пропустить продолжение великолепного представления. Он вскочил на ноги и последовал за разбушевавшейся ведьмой.

* * *

«Это похоже на какое-то наваждение», — думала Аглая Бездна, осторожно продвигаясь вперёд, по тайному, узкому коридору, сокрытому меж стен старинного особняка.

Под ногами пронзительно скрипели доски, с потолка осыпались струйки вековой пыли, а на лицо девушки липли мерзкие нити густой паутины.

«Это постоянно преследует меня. Я, одна, с пистолетом наголо, оголтело ломлюсь по странному коридору, который наверняка приведёт меня в такое место, где я очень сильно пожалею, о том, что вообще попёрлась в этот гребаный проход. Но, видимо, я настолько глупа, что остановиться и повернуть назад уже не в силах. Точно так же поступали те девушки в дешёвых фильмах ужасов — лезли туда, где страшно, чтобы попасть туда, их ждал вполне предсказуемый и очень даже ожидаемый всепиздец. Так что иди, Аглая Бездна, иди, глупая чайка, может быть там, в конце пути, тебя ждёт что-то поинтереснее банального верзилы в маске из человеческой кожи, вооружённого топором, ножом, бензопилой и ржавым, окровавленным крюком. Ступай смелее, тупая кура.»