Кого не взяли на небо (СИ)

Они услышали глухой низкий рокот, что приближался со стороны подъездной дороги. Инквизиторы бросились к окнам столовой. И оторопели. К воротам базы, переваливаясь в глубоких, размытых выбоинах, катило зелёное, пятнистое чудовище. Его броню покрывали слои засохшей грязи, хвойные иголки и жухлая осенняя листва. Ствол крупнокалиберного станкового пулемёта смотрел точно в их оконце. Чудовище издало пронзительный визг — приказ впустить его на территорию бывшей военной базы канадских морпехов.

Первым в себя пришёл горбун.

— Это Селести. Я уверен. Мы нашли её.

Он бросился в угол помещения, к огромной куче из мусора и всякого хлама. Некоторое время Его Преосвященство копался в этой помойке, а потом вернулся назад и протянул сестре Милене ворох невнятных тряпок.

— Одевай. Быстро.

Сестра Милена подчинилась и натянула предложенное поверх бригантины, вмиг преобразившись. Глупый чепец, подвязанный тесёмочками под подбородок и на бантик, довершил дело — перед столпившимися инквизиторами стояла одна из убиенных ими служанок, тех самых, что обретались в этом логове до того, как отряд святого официума навестил их уютное гнёздышко. Горбун расстегнул пряжку на своей груди и подал ей свой плащ — длинный и просторный. Снаружи вновь раздался долгий, хриплый сигнал. Бронеавтомобиль требовал освободить проезд.

— Брат Рагиро, клинок!

Рагиро, единственный из инквизиторов, вооруженный двумя клинками, обнажил меч и протянул его Милене рукояткой вперёд. Это был одноручный клинок с S-образной гардой и навершием, очертаниями повторяющим силуэт кошачьей головы. Меч напоминал итальянскую скьявону, лишённую своей вычурной корзиночки на гарде. Ровно как оборвать ажурные узоры на женских трусиках: получатся стринги — поражающие и практичные.

Сестра Милена прижала меч к груди и запахнула плащ, скрывая клинок. На улице раздался оглушительный грохот, следом треск и вновь грохот. Все шестеро опять устремились к окну. Бронеавтомобиль уже стоял перед сетчатыми воротами, преграждающими въезд на базу. На башенке, венчающей крышу броневика кто-то появился, и теперь этот кто-то развлекался, уничтожая из станкового пулемёта деревянные наблюдательные башенки, расположенные по углам огороженного сеткой периметра. Одна из них уже превратилась в жалкие обломки, и ствол пулемёта нацелился на вторую.

— Отвлеки их, — произнёс Его Преосвященство, сжав свою гигантскую ладонь на плече сестры Милены, — Ошеломи, заставь растеряться. Свяжи боем. Убей одного — эффектно и беспощадно. Постарайся добраться до пулемёта. Избегай Селести. Против неё не выстоишь и минуты. Мы будем рядом. Пошла.

Он развернул женщину, наряженную служанкой, лицом к двери и легонько шлёпнул пониже спины.

* * *

"Куда все подевались? Непорядочек, как говоривал старый повар".

Соткен сдула с лица прядь чёрных с серебром волос и снова ухватилась за невозможно удобные рукоятки крупнокалиберного пулемёта Джона Браунинга. Запаса пулемётных лент в Ньяле хватало с лихвой; можно сравнять с землёй все постройки на территории базы. Она нажала на гашетку. Яростный грохот, волнующая отдача, пьянящий восторг. Наблюдательная башенка разлетелась в труху, а то, что осталось — пало вниз острой щепой. Соткен переместила ствол пулемёта, нацелив его на тёмные, пыльные окна двухэтажного строения. Тут она заметила силуэты повешенных людей; те раскачивались на виселицах, установленных ещё предыдущим повелителями базы — жестокой Гертой и её кровожадным братцем Ханселем.

Тут явно что-то случилось. Интересно, кто эти висельники — мародёры, напавшие на логово людей Госпожи, или те, кто это логово защищал — бывшие зеки, преданные старине Якобу. В любом случае, придётся разобраться во всём. И разобраться прямо сейчас, ибо времечко идёт, а промедление ей совсем не на руку.

Соткен собралась спуститься вниз, сесть за руль и сдать назад для хорошего разгона, но тут наружная дверь казармы распахнулась и на пороге появилась женская фигура. Соткен сразу её узнала. По дурацкому чепчику. Это была Ильзе — любимица старого Якоба — его кухарка и любовница. Это он приучил её к чепчику. Во время совокупления ему нравилось душить Ильзе с помощью длинных тесёмок головного убора.

Ильзе задрала голову вверх и, обнаружив, что с неба хлещут холодные струи ноябрьского дождя, накинула просторный, глубокий капюшон. После чего поспешила к воротам, и долго там возилась, ковыряясь ключом в ржавых внутренностях огромного висячего замка. Соткен спустилась вниз, села за руль, и Ньяла, торжественно и угрожающе, въехала в распахнутые ворота.

* * *

— Хорошо, что пасмурно. Ненавижу солнце. Его отвратительные лучи портят цвет моей прекрасной кожи. Что там происходит, сестрёнка?