Кого не взяли на небо (СИ)

Сладкая истома пробежала по телу девушки, тоска и холод отступили; она согрелась, восхитительная сказка возвращалась.

— А что будет со мной, волк? Я умру?

— Нет, — рассмеялся Волк, — Ты останешься наслаждаться волшебным сиянием ума. Так долго, как только захочешь.

— Я согласна, — она ещё крепче прижалась к зверю, чувствуя, что проваливается в тёмную пропасть, — А куда пойдёшь ты, Волк?

— Я пойду спасать ваш грёбаный мир, — ответил зверь».

* * *

— И где она сейчас? — спросил Монакура, передавая Йоле толстую самокрутку.

— Здесь она, с нами. Грезит наяву. Её прёт, как всю Тримурти. Но это не пробуждение.

Красноволосая женщина глубоко затянулась и выпустила в потолок сизую струю. В дверь робко постучали.

— Зайди, — оборонила Йоля.

Маленькая кривая женщина сжимала в правой руке три деревянные огромные пивные кружки, а в левой несла дымящийся котелок.

— Обед, — сказала Соткен, — Вам стоит подкрепиться. Обалденная сказка.

— Подслушивала? — поинтересовался Монакура, принимая угощение.

— Ага, — Соткен тряхнула распущенными волосами.

— Подслушивать полезно, — бывший барабанщик дунул на шапку пены, и пригубил прохладный эль, — Зашла бы к нам пораньше, мы взрослые люди, никто не откажется от классической троечки. Где недоросли?

— Думаю тискаются в гроте под скалой, что у реки, — ответила кривушка, — Грозу пережидают.

Она оказалась права.

* * *

Аглая Бездна выбралась из каменной чаши, заполненной прозрачной водой и принялась торопливо одеваться.

— Ты меня поразил, лив. Как мужчина. Мне понравилось притворяться мёртвой девушкой. Ни разу не жалею, что потеряла девственность в объятиях постапокалиптического месье Бертрана*. И спасибо за рассказ, он клёвый.

*Примечание: «месье Бертран»: имеется ввиду сержант Франсуа Бертран — культовый вампир и некросадист XIX века.

Лицо девушки цвело, будто цветок алой розы, по шее стекали капельки крови.

Скаидрис не ответил: лив стоял недвижно лицом к стене, испещрённой оттисками.

— Ты словно обречённый ребёнок в подвале Растина Парра*. Сегодня будут ещё мистические легенды в исполнении одного лохматого мальчишки?

*Примечание: «Растин Парр»: лесной отшельник, пособник Элли Кедвард, известной как ведьма из Блёр. Выстраивал обречённых на смерть детей вдоль стены в подвале своего дома.

— Будут, — ответил лив.

Протянув вперёд руку, он растопырил пальцы, и с силой впечатал ладонь в поверхность скалы. Его рука продавила стену, словно мягкий пластилин, он немного подержал свою ладонь, что погрузилась в каменный монолит, а потом осторожно отнял её от поверхности, оставляя на той глубокий оттиск.

— Гроза кончилась. Пойдём, я покажу тебе могилу Турайдской Розы.

Он скрылся в зарослях кустарника на выходе из грота.

Опешившая девушка некоторое время стояла на месте, взирая на стену. Потом робко подошла ближе и потрогала отпечаток его руки. Тот был слегка тёплый, а стена рядом твёрдой и холодной, как и подобает камню. Аглая Бездна растопырила ладонь и приблизила её к поверхности, но, глубоко вздохнув, опустила руку.

— Не в этот раз, — пробормотала она, и, вцепившись в штурмовую винтовку, что висела у неё на шее, заспешила к выходу.

Когда её гулкие шаги, отражённые эхом от покрытых древними оттисками стен, стихли, в тёмном закоулке пещеры, там, где из-под каменной плиты истекал чистый, как слеза, родник, раздался тихий женский плач.

* * *

— Это здесь, — сказал Скаидрис, залезая в непролазную чащу, и раздвигая сплетённые стебли высоких трав и колючие ветки кустарника, скрывающие что-то тёмное на земле под собой.

—«Turaidas Rose, 1601 — 1620», — прочла Аглая полустёртую готическую надпись, вырезанную на чёрной мраморной плите, установленной у основания двух огромных лип, сросшихся вместе.

Обладая разными стволами, некоторые из которых уже зачахли и рассыпались в труху, гигантская крона дерева жила, раскинувшись толстенными кривыми ветвями в разные стороны. Некоторые, толщиной с руку тролля, спускались к земле, нежно обнимая могилу под собой.

Девушка положила обе ладони на чёрную плиту:

— Рассказывай свою легенду, лив.

Скаидрис присел рядом, и приобнял её за талию:

— Тебе правда понравилось там, на алтаре пещеры?

Аглая Бездна томно прикрыла глаза и легко кивнула.

— Слушай же историю Майи, Турайдской Розы, — приободрился лив.

Легенда о Розе.

«Старый Греф, шведский мечник, тяжело ступал по замковому двору, мощёному корявыми булыжниками. Иногда камни расступались, впуская в свои неровные ряды щербатые гранитные плиты. И камни и плиты блестели от крови. Обитатели Турайда хоронили своих покойников прямо во дворе. Теперь они мертвы. Гордые ливы полегли все до единого, прихватив с собой на тот свет немало шведских воинов. А если кто и выжил, то он, Греф, сейчас это исправит. Мечник выполнял последний приказ Снурлсона, своего командира: добивал смертельно раненных, и начал он с самого Снурлсона — ливский клинок не оставил командиру ни шанса, пронзив его печень.