Кого не взяли на небо (СИ)

— Надменный швед полагает, что польского шляхтича можно купить, заставить служить, как пса безродного. Но я не просил монет; хотел лишь узнать, где ты, Майя, встречаешься со своим любовником. И я не стану убивать парнишку: пусть смотрит, на что способны настоящие мужчины, пусть видит, как ты стонешь от сладострастия в моих объятиях. А потом я уеду и буду наслаждаться золотом твоего глупого отца. Я предлагал тебе руку и сердце; безродная могла стать панночкой. Но ты выбрала какого-то садовника. Однако же я возьму, что хотел.

Он скинул с плеч камзол, рванул шнурки гульфика:

— Давай приступим; твой избранник застанет кульминацию, а если не успеет, мы представление заново начнём.

Майя отшатнулась, но вмиг овладела собой. Рванув с шеи алый платок она улыбнулась Адаму Якубовичу и молвила:

— Вы милый пан, неверно мой отказ восприняли. Никак я не могу принять вас в качестве супруга, ведь ведьма я и грешница великая. Прошу прощения за мучения сердечные, что причинила вам, и так молю вас: оставьте вы меня в покое, взамен, чтоб сатисфакцию вам дать, вот колдовская вещь — платок бессмертия. Не страшно тому, кто носит платок этот, любое оружие. И в поединке, и на поле бранном жизнь и здоровье ведьминский платок хранит. Берите и уходите, господа хорошие, да попам не показывайте, дьявольские чары на нём, сама наложила.

— Ага, ведьма она, говорил я тебе, пан Якубович; она сынка ландграфа отвергла, и знатного помещика отвергла, и тебя отвергла, а садовнику отдаётся. От бесовского духа противоречия сии поступки. Могла бы в шелках и парче ходить, есть с серебра, и на перинах воздушных спать. Так нет же: она, курва пандемониум, под вонючим цветоводом стонет. Не бери сей платок дьявольский, пойдём к епископу, расскажем о ведьме, что искушала нас подарками сатаны, засвидетельствуем, и пусть сожгут на костре колдунью проклятую.

Так сказал денщик шляхтича, недоверчивый и суеверный тип. Но Адам слова его не слушал, платок он возжаждал больше, чем тело прекрасной девы.

— Отринь сомнения, пан Адам, проверь, что заколдованный ведьмой кусочек тряпицы может, — сказала ему Майя и снова платок на шею себе повязала:

— Ударь меня своим мечом, да посильнее.

Подняла она свою головку прелестную, глаза прикрыла и стояла тихо, улыбалась и шептала что-то.

Адам вынул меч. Поверил он словам Майи и прозрел. Ведьма она, заколдовала его, опутала чарами, на бесчестный, противный господу поступок толкает. Пусть же идёт, подобру-поздорову, а у него, у Адама, теперь талисман колдовской будет и золота вдоволь. Будь проклята она: пусть других своим колдовством любовным путает, а он тотчас же на родину отправится, найдёт себе достойную жену. Но посмотреть со стороны на чудо всё же хочется — узреть, как сатанинские чары сталь отведут.

Он ударил точно в шею, как в бою. Брызги крови пали на весеннюю траву и стены пещеры. Мёртвая Майя рухнула, как подкошенная. Её отрубленная голова подкатилась к ногам дезертира. Адам дико закричал и бросился прочь. Денщик бросился в другую сторону. Такое отчаяние завладело обоими, что и не подумали злоумышленники следы преступления своего скрыть. Адам блуждал много дней по лесам, и образ Майи, что голову свою в руках держала, следом за ним летел. Не вывез он муки душевной, нашли его вскоре, висящем на дереве, на ремне своём солдатском. Денщик же спать и бодрствовать не мог, опять же, мёртвая ведьма его преследовала. Глаза он себе выцарапал. Так люди от него, безумного, с окровавленными глазницами, правду и проведали. Да поздно. Виктора, садовника, коего Майя, которую за красоту уже давно Розой Турайда звали, избрала мужчиной своим, застали над окровавленным трупом девушки, всё там же, в пещере этой проклятой, бессловесного, и, признав виновным, повесили».

* * *

— Клёва, — томно выдохнула Аглая.

Она потопталась вокруг могилы сорвала пару синих висильков и положила цветы возле надгробной плиты. Лицо девушки лучилось романтической скорбью.

— Скай, — она тронула за плечо притихшего лива, — Но кто же была та женщина, что так напугала меня в гроте? Я услышала две легенды; ты хороший рассказчик, а у меня богатая фантазия, так вот: та баба в красном платье — ни разу не Вайда, и уж тем более не Майя, Турайдская Роза. Я же говорю: она похожа на Морриган, ирландскую ведьму, как называл её мой папаша.

— Морриган, Морриган, — лив побарабанил пальцами по граниту надгробия, — Заезженный персонаж, набивший оскомину имидж; не думаю, что настоящая Морриган выглядела так.

В густом кустарнике чуть поодаль звонко хрустнула ветка. Бездна нацелила туда ствол Диемако.

— В этих зачарованных местах творится что-то, не имеющее отношение к местным седым легендам. Прямо сейчас здесь пишется новая история, но, возможно, действующие персонажи этой новой саги стары, как весь этот мир. Пойдём отсюда, — осторожно предложил Скаидрис, опуская рукой дуло штурмовой винтовки, — Подобру-поздорову. Пока можем. Монакура тебя заждался. Не хочу злить твоего приёмного папу.

— Думаешь не стоит представить тебя, как моего нового бой-френда? — спросила Бездна.