Кого не взяли на небо (СИ)

— Не помню никакой такой дороги, — нахмурился Скаидрис, — Когда мы ездили клеить объявления, город стоял посреди равнины: не было никакого долбаного холма.

— В тот день ты выпил слишком много эля, — приглушённо хохотнул Монакура, — Когда вы вернулись, я вытащил тебя за ноги из броневика.

— Все объявления поклеила я, — поддержала сержанта Соткен, — Эти недоросли скрылись на старом кладбище и появились вновь только к отъезду.

— Когда они вернулись, — мурлыкнула Йоля, — На мелкой была его кенгуруха, с мёртвым дядькой, а на нём — её, с чёрными ёлками.

Аглая улыбнулась приятному воспоминанию.

— Я тоже хочу себе бойфренда, — заявила Соткен.

— Забудь, — обнадёжил её сержант, — Юр ин зе ёрми нау, это не клуб одиноких сердец.

— Вы все неплохо устроились, — бормотала кривушка, с трудом поспевая за двумя счастливыми парами.

Разбитая дорога вскоре кончилась, путь преграждал неглубокий ров, скорее канава, заросшая бурьяном вышиной в человеческий рост. На той стороне канавы высились стены средневековой постройки. Края рва соединял подвесной мост.

— Тащемта заявляю ответственно, — сказал Скаидрис, — В городе, куда отправила нас госпожа лейтенант для расклейки объявлений, не было ни гребаного крепостного рва, ни долбаного подвесного моста. Что скажешь, Бездна?

Лив уставился на подругу, ожидая слова поддержки.

Та внимательно оглядела опущенный мост, висящий на ржавых цепях:

— Я точно не уверена насчёт моста и рва, — ответила Бездна, — Но я запомнила слова, выбитые на той надгробной плите, на которой мы с тобой так хорошо провели время. Надо сходить на местное кладбище: если мы найдём эту плиту, значит это тот город.

Почти стемнело; ветер гонял по багровому небу обрывки облаков.

— Пора, — сказала Йоля.

Бойцы ступили на мост, прогнившие доски предательски затрещали под их весом. Нависающее над рвом здание кордегардии таращилось на поздних гостей чёрными провалами стрельчатых окон.

Как только они миновали черный проём арки, решётка за их спинами с лязгом рухнула вниз. Бойцы сбились в кучу, ощетинившись стволами. Ничего не происходило.

— Мужик был прав: чертовщина какая-то творится, — хмыкнул Монакура.

— Больше смахивает на банальную западню, — согласился Скаидрис.

— Идём, — Йоля уверенно двинулась вперёд.

Они оказались на узкой улочке: древние дома лепились друг к дружке покосившимися от времени фасадами, расчерченными косыми балками средневекового фахверка. Распахнутые ставни пустых окон зловеще поскрипывали проржавевшими петлями, угрожая сорваться вниз, на крадущихся в сумраке. Те шли цепочкой, ровно слепцы Брейгеля*, оскальзываясь подошвами ног на склизкой, замшелой брусчатке.

*Примечание: Брейгель Питер Старший — нидерландский средневековый художник, работы которого грандиозно вставляют любого истинного металхеда.

Вскоре они достигли перекрёстка: другая, такая же узкая, кривая и мрачная улочка пересекала ту, по которой они шли.

— Стоим!

Предводительница развернулась к бойцам. На бледном лице ярко блестели чёрные зрачки широко распахнутых глаз. Мокрые волосы повисли спутанной паклей, по щекам стекали ручейки пота. Полуобнажённое роскошное тело слегка подрагивало: предводительницу била крупная дрожь.

Она хмуро осмотрела своих подопечных, словно бы искала симптомы внезапно проявившейся чумы.

Бойцы и правда выглядели не очень.

— Где Соткен?

— Тут я, отлить приспичило, — кривой силуэт появился из тени закоулка, кривушка поправляла резинку сарафана.

— Вперёд!

Потёртая перчатка мечника взметнулась вверх; крысиная цепочка устремилась вперёд.

Улочка спустилась под тёмную арку зубчатой квадратной башни, миновав которую, сквад оказался в убогом дворике, заваленном грудами досок и мусора. Баррикада, небрежная, но явно рукотворная, как бы заявляла о начале чьих-то владений, простирающихся по ту сторону этой кучи из бочек, старой гнилой мебели и прочего хлама. Узкие дверные проёмы прилегающих к баррикаде домов были непроходимо завалены обломками кирпича, либо заколочены грубыми досками.

— Мне это кое-что напоминает, границы локации, к примеру, — Скаидрис подошёл поближе к завалу и внезапно блеванул.

А потом ещё раз.

— Тут чего-то не то, — сообщил он, утирая губы, — Тащемта что-то с воздухом. Душит он, разве вы не чувствуете?

— Ты, щенок, небось колбасу в замке спиздил, — навис над ним Монакура, — Там, в башне, за выдвижным кирпичом. А она, сука, прогоркла. Я хотел из неё омлет сделать. Опосля. Когда яйца раздобудем. Как ты, скотина, теперь воевать будешь?

— Никакой колбасы я не брал, я вообще ничего не ел сегодня, — оправдывался парень, — А сражаться я смогу, не ссы, сержант.

— У меня в висках стучит, и слегка подташнивает, — встряла Аглая.

— А я ссусь постоянно, — красный сарафан Соткен взлетел вверх, кремовые колготки сползли вниз, мелькнула белая задница, на мостовую хлынула мощная струя.

Монакура Пуу хотел было что-то сказать, но его накрыл приступ сухого кашля.