Кого не взяли на небо

Они поднялись с колен. Теофил Рух некоторое время внимательно оглядывал лица своих инквизиторов. Те и не пытались прятать глаза от проницательного взгляда епископа. Взор разноцветных очей был воистину неуловим.

— Держи, забияка, — он протянул оружие брата Оскара Юргену,— Но не думай, что ты разжалован в оруженосцы мёртвого товарища. Теперь ты должен работать за двоих.

Тевтон склонил голову и принял датский меч. Они ещё немного постояли над скромным холмиком, увенчанным грубым берёзовым крестом.

— А кто следит за похлёбкой? — встрепенулся Его Преосвященство.

— Я посмотрю, — Невенка откинула свисающие фиолетовые волосы, обнажая чисто выбритый висок и побрела в сторону захваченной казармы.

Войдя в помещение, девушка сразу отправилась на кухню, с удовольствием отмечая густой аромат, волнующе щекочущий ноздри. Перешагнув через труп служанки, она оказалась в закопчённом помещении, где с потолка свисали ржавые крючья, ещё хранившие кровавые следы того, чьи аппетитные, жирненькие кусочки плоти сейчас выглядывали из чугунного казанка, призывно булькающего на докрасна раскалённой жаровне.

Глава двенадцатая. Заблудшие

Соткен поняла, что не доберётся до борта парома. Дрожащие руки вытянулись, пытаясь уцепиться за стальные трубы ограждения, но мучительные спазмы заставили её тело согнуться пополам, и женщину вырвало прямо на палубу, всего в шаге от вожделенного края.

— Ну, ты хотя бы пыталась, — одобрил бархатный голос; обглоданная куриная косточка указала на Скаидриса.

Тру-мéтал блевал себе под ноги, вцепившись двумя руками в хромированную балку над головой.

Его волосатая башка моталась из стороны в сторону; Соткен ясно слышала словосочетания «ебáный айнтопф», «проклятая ведьма», и не сомневалась, кого юноша имеет ввиду. Но незаслуженное оскорбление её не расстроило — Соткен умирала.

— Ничего страшного, моя хорошая, пару дней и прикачаешься.

Под покрасневшими глазами бледной Йоли обозначились глубокие тёмные синяки. Предводительницу слегка пошатывало.

«Ей тоже плохо, но она прекрасно держится».

Эта мысль слегка приободрила измученную женщину; она ещё раз блеванула за борт и поплелась обратно в мокрую койку.

Проходя мимо дверей каюты, занятой Бездной, Соткен расслышала невнятное нытьё, перемежаемое непечатными проклятиями в адрес всего морского — кораблей, капитанов, чаек, и долговязых рыжих девушек, что обманом заманили бедную Аглаю в эту глубочайшую задницу.

Соткен ухмыльнулась, и, взявшись за дверную ручку, собралась зайти в гости, немного поглумиться. Однако её собственный организм снова восстал, и на этот раз проблема обострилась; ей срочно понадобился судовой гальюн. Измученная кривушка отправилась обратно на палубу, молясь всем святым дойти до цели с чистыми портками.

Ей повезло, она дошла.

«Кажется сейчас я высру свои глаза».

Стало как-то полегче: исчезла качка, а лютые приступы рвоты и поноса немного поутихли. Кривушка, дрожавшая всем телом, выбралась из толчка на палубу и бессильно прислонилась к холодному железу надстройки. Она осознала причину облегчения — паром остановился.

Вокруг судна стоял такой густой туман, что очертания верхней палубы терялись в белой мгле. Корабельный колокол ударил так внезапно, что женщина вздрогнула.

Три удара — хрен поймёшь, что это значит: три часа, или свистать всех наверх, или просто капитану скучно.

Правую ногу женщины, ту, что была значительно короче левой, пронзила острая боль, чудовищная судорога согнула конечность, мышцы окаменели и Соткен опустилась вниз, скрипя зубами от боли.

Голые белые ноги, покрытые синяками и царапинами, вынырнули из туманной мглы и застыли возле корчащейся женщины.

Рука в проклёпанной перчатке ухватила красный кроссовок «Пума» и, стянув, отбросила в сторону.

— Тяни носок на себя, — сильные руки ухватили её ступню.

Соткен послушно последовала приказу. Конечность распрямили, и боль сразу же утихла.

— Спасибо.

Она ожидала увидеть протянутую ей руку, но Йоля, повернувшись к ней спиной, вглядывалась за борт парома, в сплошную седую пелену.

Тщедушная женщина, кряхтя, поднялась на ноги, приковыляла к бортику и встала рядом — напряжение предводительницы ощущалось почти физически.

Туман за бортом сгущался, темнел, и, наконец, приобрёл очертания. Мрачная громада, надвигающаяся на паром, оказалась другим судном.

Его высокие борта покрывали пятна коррозии воистину пугающих оттенков. Багряная ржавчина местами меняла цвет на отвратительно зелёный, грязно-жёлтый и попросту чёрный. Огромные дыры зияли в покарёжанной обшивке, с бортов стекали ручьи мутной воды, словно бы корабль только что вынырнул из морской бездны. Ржавый монстр надвигался на паром в совершенной тишине: казалось под чудовищными бортами скрываются страшные плавники, а корабль этот и вовсе не корабль, а сам Левиафан, ужас морских глубин.

Борта чудища нависли над паромом, и монстр замер, в последний момент чудесно избежав столкновения. Что-то гулко ухнуло в недрах его железного корпуса, послышался скрежет и лязг, а потом всё стихло.