Кого не взяли на небо

Отрубленная, нет, скорее отгрызенная человеческая голова смотрела остекленевшим взглядом прямо в глаза Невенки.

— Вы все уже трупы, покайтесь немедленно, — прохрипела башка капрала Ленца, одного из двух гвардейцев, охранявших Пия XIII у тренировочной залы.

Тварь, метнувшаяся к ним, походила на серую размытую тень. Она выпрыгнула из темноты, а когда гвардейцы открыли огонь, прыгнула на стену, затем, оттолкнувшись, на потолок, и, завершая невозможный манёвр, приземлилась позади их, застывшего в обороне, маленького отряда.

За мокрой от холодного пота спиной Невенки Оскаала, которая ещё только разворачивалась, выкрикивая приказы охрипшим от ужаса голосом, снова завопили умирающие люди.

* * *

Коридор кончился. Впереди виднелись ступени вниз. Юрген, шедший первым, спустился с узкой лестницы и сразу же погрузился по колено в чёрную воду, пахнущую болотом и тухлой рыбой. Морщась и изощрённо ругаясь по-немецки, инквизитор ринулся вперёд, разрезая водную гладь, словно пиратский парусник, снятый с прикола и узревший каравеллу, гружёную золотом. Его люди, наёмники, объединённые словом «швейцарские», матерясь на своих родных языках не менее искусно этого дикого германца, браво плюхнулись в вонючую жижу вслед за своим предводителем. Сначала вода доходила им лишь до колен, но спустя всего десяток шагов они замочили яйца, а ещё через десяток дно пропало. Санитары Господа и швейцарские наёмники бросились вплавь. Плыли самоотверженно, до тех пор, пока расстояние между потолком и поверхностью воды не стало меньше, чем их безумные головы. Тогда они, словно дрессированные морские котики, синхронно развернулись, и, продолжая сквернословить примерно на пяти европейских языках, поплыли назад. И какой необразованный мудак решил, что жёстче русского мата других непечатных не существует?

* * *

Их осталось двое: она да тощий швейцарец, нервно кусающий кончики своего гофрированного жабо. Они сидели спина к спине, выставив перед собой дрожащую алебарду и трясущийся меч. Вокруг, среди кровавых луж валялись обезображенные тела их товарищей, сломанные протазаны, шпаги и опустевшие винтовочные магазины.

— Убей этого тощего пидараса, будь хорошей девочкой, — потребовала голова капрала Ленца, — Убей его, а потом перережь себе горло, иначе она заберёт себе твою душу.

— Не слушай этого врунишку, — раздался из темноты коридора низкий бархатный голос, — Ты можешь пойти со мной по собственной воле.

Невенка и швейцарец ещё теснее прижались друг к другу. Они обречённо прислушивались к возне, доносящейся из темноты. Оттуда слышались царапанье когтей по каменному полу, приглушенное рычание и смачное чавканье; казалось, что таящаяся тварь от скуки и кровожадности отгрызала себе хвост.

— Иди к мамочке, — пронзительно заверещала голова капрала Ленца и Невенка от неожиданности выронила клинок на пол.

Тот бряцнул на камнях и прежде, чем звон стали стих, они услышали другой звук. Скрежет металла о камень. Что-то стальное волочилось по полу. Кто-то плёлся по направлению к ним, таща за собой меч, что царапал пол кончиком клинка.

— Невенка, — вдруг послышалось с противоположного конца подземной гробницы, голоса быстро приближались.

— Мы здеееесь, — завопила она срывающимся голосом, нащупывая рукоять выпавшего меча, — Быстрее сюда.

Высокая фигура, опирающаяся на клинок тренировочного бастарда, застыла на мутной границе тусклого света последнего факела и мрака, наступающего на испуганных мужчину и женщину.

— Это Селести, — верещала Невенка, — Она здесь, она убьёт нас, быстрее, Юрген.

Топот ног, раздавшийся в гулком коридоре, возвестил о том, что тевтон её услышал и проблему осознал. Она нетерпеливо повернулась в сторону, откуда ждала помощи, на какую-то долю секунды потеряв из виду оборотня, а когда повернулась, на неё в упор смотрели жёлто-зелёные глаза с малюсенькими зрачками.

— Отдай это мне и будешь жить, — цепкая, очень сильная рука схватила перекрестие датского клинка и потянула на себя.

Невенка послушно отпустила гарду, свободной рукой сжала рукоятку кинжала у пояса, одним стремительным движением выхватила из ножен короткий клинок и наискосок полоснула по звериным глазам.

И не попала.

Селести отклонилась с невозможной для живого существа скоростью и уже стояла над ней, шипя, словно рассерженный кот.

— Вот, что бывает, когда клинок целует твоё лицо. Носи это и впредь не пытайся обидеть свою лучшую подругу, — назидательным тоном произнёс оборотень.

Лицо Невенки ожгло ударом невидимой плети.

— Ариведерчи.

Мутнеющий от горечи и боли рассудок Невенки растворился во тьме, ровно как и фигура высокой обнажённой женщины, исчезающая во мраке подземелья.

* * *