Кого не взяли на небо

— Ютта, — обратился он к полковнику американской армии, — Думаю что Кортни твоя лишь сортиры подметать годится, ибо тут пассажир один заявляет, что он и четверо его босяков, без труда положил бы семьдесят человек персонала, а тебя бы полонил и на Красную Площадь в колодках доставил — стрельцам на потеху. Думаю не человек он, но терминатор-нео. Вы чё, из утробы бронированной все повылазили?

Свиздарик, на которого не подействовала моя дружеская поддержка, быковато уставился на Упыря и остальных русских диверсантов, что смотрелись рядом с вурдалаком будто гномы подле Белоснежки.

Упырь побледнел, а пьяные старикашки — недавние враги — тоже набычились, раздулись, возгордились.

Прав был Нестор Петрович: топить офицерьё надобно.

Трабл посмотрел на меня. Я закатал рукава, а Лещавая вылила на мои ладони немного воды из пластиковой бутылки. Я растёр грязь по кистям рук и тщательно отёр их какой-то тряпкой.

Господа офицеры угрожающе засопели и потянулись к оружию. Трабл испуганно хихикнул, тыча пальцем в мои лапы. Я опустил глаза и увидел, что держу в руках потрёпанное сине-жёлтое полотнище. Я сконфуженно пожал плечами и виновато улыбнулся старым пердунам, что краснели от ярости, будто раки, коих живыми положили в кастрюльку с кипяточком.

— Крым наш, — попробовал я разрядить накалившуюся обстановку.

— Помстимося москалям за Крим! — заорал один из стариканов, с нашивками майора.

Ствол его штурмовой винтовки метнулся вверх, но дед безвольно осел: в его лбу чернело отверстие, булькающее тёмной кровью. Дуло автоматического пистолета в руках голой по пояс, перемотанной бинтами, Лещавой, слегка дымилось.

А ещё через два удара сердца количество людей, спасающихся от кары небесной, глубоко под землёй, в полукруглом бронированном зале пункта командования секретной базы, сократилось ещё на три человека.

* * *

— Эх, какие же красавцы...

Тоненький пальчик Лещавой водил по поверхности монитора, нежно поглаживая изображение двух турелей.

— Возьмём их с собой, сержант, вы с Упырём вона какие здоровые: прихватите каждый по штучке и будут нам дома игрушки. Ну пожалуйста, Монакура. А меня Луковое понесёт; а Исидиси споёт нам всем для бодрости, а, сержант?

— Нет, — отрезал я, — И отставить клянчить, боец. Тебя, сокровище ты наше, понесу лично я, а Упырь полковника понесёт, если та сама идти окажется. Трабл же и Исидиси Барона на манер бочонка покатят, когда тот выдохнется. Надо ещё бабе-роботу пиндосскому по мозгам навалять так, чтобы она своих от чужих отличать перестала, а то перестреляет нас нахуй, если поймёт, что она и мама её в плену у русских оказалась.

"Мама" сидела с руками и ногами, связанными пластиковой лентой, перед работающим монитором, и её прекрасно очерченные губы склеивала полоса канцелярского скотча.

Длинным индейским носом она нажимала на клавишу пробела, останавливая и отматывая видео, когда интересующий её кусок фильма заканчивался.

Слегка раскосые глаза выражали восторг и ужас.

На видео, кое длилось ровно четыре секунды, голая Лещавая с торчащими крупными сосками на плоской мальчишеской груди и перемотанным бинтами пузом, четыре раза стреляла из автоматического пистолета, от бедра и не целясь, а лишь немного смещая ствол при каждом последующем выстреле.

Результат её стрельбы лежал сейчас у полукруглой стены: четыре тела, заботливо укрытые сине-жёлтым полотнищем.

Я подошёл к американке.

— Может, хочешь пить, писать или стоит попросить Барона зациклить запись, чтобы поберечь твой прелестный носик?

Офицер молчала, хлопая длинными ресницами и наблюдая в сотый раз сцену убийства.

Подошёл Исидиси и, одарив меня укоряющим взглядом, рванул полоску скотча со рта полковника. Ютта Аулин набрала полные лёгкие воздуха, открыла рот, но мы ничего не узнали ни про наших родителей, ни что скоро случится с нашими задницами, ибо узнать это помешало дуло моего пистолета, которое полковник обхватила своими алыми губками и зажмурилась в ожидании.

— Ютта, — я попытался звучать как можно дружелюбней, — Ты же офицер, полковником в Америке стать нелегко, тем более девчонке, сбежавшей из резервации. Полагаюсь на твоё понимание происходящего и на врождённую мудрость твоего народа, который кое-что смыслил в постижении истинной реальности. Мне же от тебя сейчас нужно лишь полное понимание реальности относительной — то бишь ситуации в которой все мы оказались. Обладаешь ли ты им?

Её зажмуренные глаза немного приоткрылись, я слегка подвигал стволом пистолета, который крепко сжимали женские губы. Она подняла вверх глаза и в её карих очах я прочёл готовность к сотрудничеству. Я потянул пистолет к себе и Ютта неохотно разжала губы.

— Для начала я развяжу тебя, мы немного посидим, глубоко подышим, после чего ты сможешь выбрать свой статус? Ок?

— Нечего рассиживаться, посидим, когда выберемся отсюда, я согласна быть хорошей девочкой, — голос Ютты слегка подрагивал, русскую речь искажал англосакский акцент, выдавая сильное волнение полковника, — Давайте уносить отсюда свои задницы.