Коготь химеры

Сейчас для Дока существовал только черный зрачок танкового ствола. Пяти стволов — одного пушечного и четырех пулеметных. Танкисту легче — он не видел гранатометной трубы, что высунулась из минной воронки. Он не заглядывал в глаза смерти, но сталкер сейчас вел со смертью прямой визуальный диалог.

И вдруг — обжигающе ясно: «Дурак… дурак… ведь на шее у тебя болтается „звезда“. „Звезда!“ Значит, пуля, осколок, снаряд, нож, штык — любой металл не доберется до твоей шкуры. Абсолютная защита. Вот свойство человеческой психологии: знаешь, но забываешь. А еще… до конца не веришь, потому и забываешь, особенно если привык полагаться только на свою башку, свои руки. Свое умение и… везение».

«А вот подружке моей или… другу, Чуду, похоже, кранты — на нем „звезды“ нет. Она, химера, тварь, хоть и инфернальная, но живая, из крови и плоти. Знаю, оперировал лично. Оно, конечно, побарахтается и жизнь свою чернобыльскую дешево не отдаст. А все же жизнь ее сейчас в моих руках. И подеремся, еще как подеремся со „звездой“ на шее! А забить меня можно только черенками от лопаты или „дзе“![8] Ха-ха-ха!»

Нет, с такими защитой и прикрытием он мог сотворить бой, причем достойный бой! Но смысл!.. Главная проблема состояла в том, чтобы прорваться за кордон незамеченным. Призраком, невидимкой! Чтобы ни одна собака не догадалась, кто и зачем прорвался в человеческий Мир. Для осуществления этой цели уже положены сотни жизней. Человеческих жизней — тех славянских солдат, что насмерть стояли на кордоне. И… тех чернобыльских тварей — снорков, кровососов, бюреров, псевдогигантов, зомби, что шли на прорыв. А по сути, каждый защищал свой клочок земли и право на свою, только ему понятную и близкую, жизнь.

Док щелчком большого пальца откинул экран прицела, втиснул кнопку активации, навел красную точку лазера на цель, зафиксировал мишень. Побежали по экрану привычные надписи информации: «До цели двести тридцать метров. Скорость движения цели — пятнадцать км в час. Плоскость — фронтальная. Заряд — бронебойно-куммулятивный. Система готова к уничтожению цели. Уничтожить цель?»

Пуск! Сильный удар в кисть руки, короткий толчок в плечо, ослепительная вспышка за спиной — ракета с характерным визгом ушла. Доля секунды — и лобовая броня танка озарилась ярким оранжевым фейерверком. Танк замешкался на мгновение и стал юзом сползать в сторону. Все правильно рассчитал Док. Управление «Оплотом-3», как в современном джипе: автоматическая коробка передач, педаль газа, педаль тормоза, штурвал. Ничего больше. Просто, элегантно и удобно. Оглушенный водила выпустил из рук штурвал или крутанул в сторону, навалился в беспамятстве ногой на газ — и танк начал выписывать по полю фигуры, круша и давя все, что попадалось под гусеницы. Чужих, своих — всех подряд.

Пехота густо шла за танком и, как писали в мемуарах о войне ветераны, «обрушила на вспышку шквал огня из всех видов оружия». Странное было ощущение. Док не торопился прятаться в свою воронку, он видел густую сеть трассеров, что устремились со всех сторон ему в грудь, в голову, в живот. Видел — ужасался, удивлялся и смеялся одновременно. Линии трассеров в метре от его тела обрывались, а затем начинали вычерчивать в темноте замысловатые пируэты и пассажи. Зрелище совершенно фантастическое. Феерия огня, цвета и красок. Наверняка никто из смертных ничего подобного не видел.

— И что будем делать? — Док повернул к химере голову.

— Ложись на дно воронки.

Это был приказ, и Док его выполнил, как положено исполнительному рядовому. Вжался в землю, ощущая даже через фильтры шлема ее терпкий горьковатый аромат. Аромат тротила, железа, сожженной травы, человеческого пота и крови. Химера накрыла его своим телом, больно вдавив в грунт всей полуторатонной тяжестью. И… и слилась с землей.

Цепь медленно приближалась, методично обрабатывая пространство перед собой короткими автоматными очередями. Иногда шарахали из подствольных гранатометов. Шлемы военных этой конструкции обеспечивали двустороннюю радиосвязь с бойцами отделения, командиром взвода и ротным. Но и каждое произнесенное вслух слово доносилось сквозь шлем, усиливаясь крохотным мегафоном. Правда, его можно было отключить, и тогда бойцы шли «молча». Их переговоры мог зафиксировать только пеленгатор, настроенный на определенную волну. Отделение, которое выходило сейчас на укрытие Дока, мегафоны не отключило, а потому он прекрасно слышал абсолютно все.

«Куда подевалась эта падла? Вон из той воронки, кажись, шмальнул, сука… Щас… я туда эргедешку… Ложись!»

Док чувствовал, как содрогнулось тело химеры, принявшее на себя весь заряд гранаты.

— Очень больно, Чудо?

— Очень.

— Но жива?

— Жива… лежи, не дергайся.

— Не переживай, потом заштопаю.

— Что значит «заштопаю»?

— Подлечу, значит.

Хорошо еще, что осколки отскочили от «куриного бога» и химере досталась только ударная волна. Но и она весьма неприятна — Док уже ощущал это однажды на собственной шкуре.

Цепь придвинулась к воронке вплотную.

«Да куда же он дернул? Я ведь видел, отсюда шмаляли… Вот гад, отскочил… А когда? Ну его на х… Пошли дальше…»