Коготь химеры

— Не нужно, — твердо заявил Сейфулин, — «марсианин» сказал, что в каждом камне сорок карат. Теперь я верю ему на слово. — Он в очередной раз нажал кнопку под столом. — Проводите Ефима Аароновича и рассчитайтесь в тройном размере, как за конкретную работу.

— Ну… спасибо, конечно, однако не стоит, — замялся ювелир.

— Стоит, еще как стоит, — уверенно кивнул Сейфулин, — но, разумеется, все строго между нами.

Старик улыбнулся во всю ширь тонкогубого рта.

— Конечно, все строго конфиденциально. Но все же простите старика… Если вы надумаете оправить камни и сделать из них настоящий шедевр, то…

— То, конечно, обращусь именно к вам, — закончил фразу Сейфулин и укоризненно покачал головой. — Обижаете, Ефим Ааронович. Ну где еще я найду такого мастера?

Польщенный ювелир растроганно шмыгнул носом, быстро сунул в широкую лапу повелителя узкую шершавую ладошку и серой мышкой юркнул за дверь.

Сейфулин откинулся было в кресле, которое услужливо приняло тело хозяина, но почти сразу выпрямился, выбрал из бриллиантовой россыпи, что все еще искрила на столешнице, сиреневый камушек. Он почему-то непреодолимо тянул к себе, манил, завлекал, дразнил загадочностью и неповторимостью. Вначале выложил бриллиант на ладонь, полюбовался крохотными искорками на гранях, затем бережно взял камень двумя пальцами, поднес к самому носу.

Что было потом, Сейфулин не помнил. Секундное затмение, кратковременная отключка… Пронеслись перед глазами чьи-то смутные образы: странный человек в широком сером балахоне с капюшоном, громадная черная кошка, выглядывающая из бетонного короба, заводская труба, белое облако в голубом небе, ромашки в поле, слиток золота… Еще что-то смутное, непонятное и необъяснимое. Он вздрогнул, мотнул упрямо головой, решил однозначно: «Этот брюлик оставлю себе. Закажу жиду оправу. Пусть слепит „голдяк“. Такого ни у кого не будет». Потом снова откинулся в кресле и задумался.

Размышлял недолго. Долгие, натужные раздумья вообще не являлись его фирменным стилем и особенностью характера, а потому ровно через минуту Равиль Ренатович решительно залез в нагрудный карман пиджака и достал ай-фон в платиновом корпусе. Набрал номер с визитной карточки, сделал глубокий вдох — разволновался в кои-то веки.

— Да, Равиль Ренатович, слушаю вас, — уверенным бархатным баритоном отозвалась трубка.

— Сергей Николаевич, я обдумал ваше предложение и полагаю, что нам нужно встретиться в спокойной обстановке и обсудить детали нашего дальнейшего сотрудничества.

— Я обеими руками «за», Равиль Ренатович. Назначайте время и место, но сразу одно условие… не поймите меня превратно. Не надо меня э… пасти — так, кажется, звучит на сленге термин «слежка». Не люблю я этого, и, поверьте, не нужно это. ОК?

— ОК, — выдохнул Сейфулин, выдвинул ящик стола и потянул из него толстую кубинскую сигару.

ГЛАВА 18

«Ты кто такой… некрасивый?»

Док, опешив, застыл на пороге комнаты. Фильм «Теория запоя» был культовым в Зоне, и Док смотрел его неоднократно, но хозяин однокомнатной квартиры на окраине Москвы не просто слепо подражал экранным стандартам — он копировал их с эталонной точностью.

Длинный, донельзя обшарпанный стол занимал треть комнаты. На столешнице — полный натюрморт эпохи позднего Пролеткульта. Тарелки с остатками разнообразной, но непритязательной пищи. Квашеная капуста, соленые огурцы, картошка «в мундире». Сиротел на блюдечке бледный опенок. Раскуроченные консервные банки благоухали неповторимым микс-ароматом кильки в томатном соусе, шпротов и прочих анчоусов. Разбросанные по всему столу в живописном порядке кучки табачной золы (Дед курил сигары или трубку) придавали общему амбре привкус портового кабака.

Но доминировал в комнате могучий, неистребимый русский дух, воспетый в былинах и сказах. Дух этот пока мирно покоился в разнокалиберных разноцветных бутылках, но уже выходил «на старт», готовый каждую секунду мощным спуртом вырваться вперед. Странно только, что по необъяснимой прихоти хозяина исконно русский дух исходил из стеклотары, содержащей изысканные напитки далеких заморских стран. Шотландский и ирландский виски, ямайский ром, английский бренди, французский коньяк, порто, мадера, кьянти…

«Все промелькнули перед нами, все побывали тут, — фразой классика резюмировал Док. — Однако Дед, похоже, материальной нужды не испытывает. Ха… забавная мысль: какие деликатесы ни жри, все переварится в г… А что ни пей — перегар одинаковый».