Когти чёрных орлов

И всё же, первой, как и должно было быть, к месту добралась команда «Святого Георгия Победоносца». Вероятнее всего Голенкин, спуская свою шлюпку, просто не видел, что Поскочин сделал это уже до него.

Первым, словив рукой сломанное древко, трофейный стяг поднял Модест. Выпрямившись в полный рост, под ликующие крики своего экипажа, он несколько раз взмахнул призом, после чего передал его Морозову. Вслед уплывающей шлюпке раздались десятки ружейных залпов. Никто и не заметил, как юный гардемарин уселся на своё место, держась руками за грудь, из которой горячим потоком хлынула кровь.

Лишь когда экипаж шлюпки стал подниматься на борт, матросы обратили внимание на погибшего гардемарина. Вместо того, чтобы радоваться захваченному трофею, все сняли свои шапки и треуголки.

Тем временем минул пятый час беспрерывного боя. Капудан-паша Хуссейн, окончательно убедившись в том, что уже вряд ли сможет на что-то рассчитывать, решил выйти из схватки, пока это можно было сделать, обойдясь сравнительно небольшими потерями. Следуя за своим флагманом, из боя стали выходить и другие корабли турецкой флотилии. Поворачивая на обратный курс, они контр-галсами стали расходиться с русской боевой линией. При этом некоторые из них настолько с ней сблизились, что бьющие в упор русские пушки, казалось, вот-вот окончательно их разобьют и пустят ко дну. На одном турецком линкоре, как топором, была срублена бизань-мачта, на вице-флагмане сорвались сбитые фор-марсель и крюйсель. Изрядно побитая и едва окончательно не уничтоженная турецкая флотилия обратилась в полное бегство.

В неистовом пятичасовом сражении русские линейные корабли выпустили свыше двадцати тысяч снарядов- по семьдесят на каждую пушку одного борта.

Ушаков, в свою очередь, не собирался отпускать противника просто так.

Выйдя на ветер на своём флагманском корабле, он взял на правый галс и устремился за ним в погоню. При этом авангарду, понёсшему наибольшие потери, приказал повернуть оверштаг, а остальной флотилии велел вступить в кильватер своему флагману.

Разбитая турецкая флотилия, едва сохраняя строй, направилась к турецкому берегу. Ушаков на своём флагмане «Рождество Христово» последовал за ней, надеясь ещё подсыпать жару противнику. Но наступил вечер, стало темнеть. В сгущающихся сумерках удирающие турецкие корабли стали пропадать из виду. К десяти часам вечера, наступившая темнота позволила туркам окончательно скрыться.

Но Ушаков решил продолжить погоню и ночью. Приказав зажечь огни, он направился дальше, придерживаясь вероятного курса отступления противника. Русский контр-адмирал был уверен, что враг слишком легко отделался.

Тем не менее, наступившим утром, он так и не смог обнаружить бежавшего противника. Посланные по его вероятному следу крейсеры также вернулись ни с чем. Идти дальше и пытаться настичь турок у их берегов было слишком рисковано. Тем более, что и русским линкорам победа не досталась даром. На всех кораблях был до крайности повреждён рангоут и такелаж, в бортах зияли пробоины, паруса либо сгорели, либо превратились в дырявый утиль. На трёх линкорах были подбиты грот-мачты, грозя в любой момент рухнуть, на одном была снесена фок-мачта.

Поняв, что дальнейшее преследование не имеет смысла, контр-адмирал приказал поворачивать на Феодосию.

Победа в Керченском сражении стала решающей морской победой во всей русско-турецкой войне 1787–1791 годов. После поражения под Керчью турки уже не пытались высадить свой десант в Крыму, а вскоре и вовсе отказались от мысли вернуть себе крымский полуостров и северное причерноморье. Лишь недавно воцарившийся султан Селим III унаследовал уже проигранную войну и после морского поражения под Керчью начал думать о том, как бы её поскорее закончить.

В течение XVIII века Османская империя окончательно утратила былое могущество. Её армия и флот настолько ослабели, что были не в силах противостоять более организованным и технологически продвинутым европейским армиям. Агрессивная завоевательная политика, в былые века укрепившая и сказочно обогатившая могучую Порту, теперь приносила лишь убытки и разорение. Турецкие султаны продолжали править старыми методами, терроризируя подданных, увеличивая налоги и надеясь на добычу от военных походов. Восточный деспотизм, с единоличной неограниченной властью султана, постепенно себя исчерпывал. Упадок империи перерастал во всё более глубокий и всесторонний кризис всей её структуры.

Поняв, что так дальше продолжаться не может, султан Селим III решился на проведение ряда реформ. Он обнародовал указы, позволявшие отнимать земельные наделы у лиц уклоняющихся от военной службы; создал новый корпус регулярных войск по европейскому образцу; открыл военно-инженерное училище; провёл преобразования на флоте. Но реформы встретили сильное противодействие со стороны феодалов и духовенства, особенно со стороны янычар, не желавших терять своё элитное привилегированное положение. Но и эти реформы затронули лишь военную сферу, экономика империи и её административное управление остались в прежнем убыточном состоянии.