Когти и клыки. Сказания из мира ведьмака

Висящий в паутине между стенами мальчишка лет десяти скалился улыбкой без челюсти; прилепленная вверх ногами девочка смотрела остекленевшими глазами, в которых гас страх. Рыжеволосая девушка свисала над самой водой в позе вздернутого на дыбу преступника.

Рина споткнулась и свалилась в воду, захлебнувшись.

Когда же вынырнула, даже не поняла, что плачет.

Уселась и решила, что никуда не пойдет.

И тогда почувствовала на себе взгляд.

Множества глаз.

* * *

– Не кривись, девушка, – голос метрессы казался еще более хриплым. – Это не были глаза паука. Хотела бы я, чтобы они были ими. Это были человеческие глаза.

* * *

Хуже всего был безногий скеллигиец.

Каким чудом он все еще оставался жив, она и понятия не имела. Может, паучьи нити подействовали как жгуты, а может – заклеили раны. В любом случае он оставался жив и орал. Не от боли. Нет, он хотел топор. Топор и щит. Хотел убить «этого волосатого сучьего сына», который похитил его с поля боя, отбирая шанс смерти рядом с товарищами.

Кричал также и селянин, которому паутина залепила глаза. Непонятно и неразборчиво. Парень в возрасте Фалько просил о быстрой смерти, а рядом молилась женщина.

Из живых молчала только рыжеволосая девушка, свисавшая в позе висящего на дыбе преступника. Просто смотрела. Светлыми глазами серны. Смирившись.

Рина вынула нож и направилась в ее сторону. Девушка взглянула на клинок, а потом в глубь ущелья, в направлении паучьего лежбища. Печально улыбнулась и подняла подбородок, открывая шею.

Нет!

Паутина тут была твердой, куда тверже, чем свежие волокна в пещере. Когда болотник вынырнул из воды, Рина работала только над второй рукой девушки. Знала, что не успеет.

Успела.

Потому что паук не напал. Вместо этого поднялся на дыбы и вынул из паутины молящуюся женщину. К ее счастью, начал с головы. Когда закончил, рыжеволосая была уже свободна. Увы, не могла и на ногах держаться, не то что идти. А потому Рина обхватила ее за талию и вела за собой.

Паук тем временем совершенно не спешил. Медленно, короткими шажками, пересекал ущелье. Стоящее в зените солнце отражалось от его мокрого тела, а лапы, заканчивающиеся коготками, проверяли состояние дна.

Добравшись до конца ущелья, Рина поняла, отчего паук не спешил.

Ущелье заканчивалось пропастью. Речка тут превращалась в водопад, разбиваясь о многочисленные и острые, словно бритва, скалы.

У них был только один выбор.

Прыгнули, держась за руки.

* * *

Выжила она только благодаря сигилю.

Ударилась о воду боком, чудом разминувшись со скалами. Горячая вспышка в животе подсказала ей, что сигиль сломался, но задание свое выполнил.

Энергия падения отправила ее на самое дно, в выбитую под водопадом яму. Она забила ногами, оттолкнулась и выплыла. Осмотрелась, но рыжеволосой на поверхности не было. Нырнула – и нашла потерю. Глубоко, между скалами, сражающуюся с водорослями. Подплыла и помогла. Общими усилиями они вынырнули на поверхность.

На берегу их ждал паук.

Сидел на гальке, сосредоточенный на разрывании жвалами куска мяса. Рина предпочитала не знать, что это был за кусок. Судорожно думала, но ничего не приходило в голову…

– Успокойся.

– Фалько!

– Не выходите из воды, пока я не скажу. Спрячьтесь за скалами.

– Где ты?

– Видишь березы на берегу?

– Ага.

– Ну так я не там, я за тополем.

– Фалько, сейчас не время…

– Я же сказал: успокойся. Пока она жрет, вам ничего не грозит. У тебя осталась еще какая-то магия?

– Один сигиль, звезда.

– Плохо, из воды не прицелишься. Но не боись, у меня – полный комплект. Хватит с головой.

– Ты что, ошалел?! Ты видел, какая это скотина?!

– Наверняка – самка. Уж кто-кто, а такая начитанная девушка, как ты, должна была бы догадаться. Ведь только самки и вырастают настолько большими.

– Что не меняет факта! Не знаю, как ты можешь быть настолько спокойным!

– Могу. И все потому, что в этот один-единственный раз знаю больше тебя.

– И что же ты знаешь?

– Просто сиди в воде и смотри.

Фалько вышел из-за тополя. Меч его был спрятан, рукава – подвернуты. Посмотрел на паучиху и выломал палицу, словно готовился к трактирной драке. Скалился при этом, словно последний дурак.

– Ты дурень! Она тебя сейчас…

– Говорю же: смотри.