Когти Каганата

– …Познал сызмальства, и, говорят, вельми сведущ в ней. И не только в своей, исконной, но в ромейской науке тоже. Думаешь, я забыл, сколько раз вы сталкивали нас и хазар лбами? Мы друг друга бьём, а в Царьграде – знай себе, потешаются. Почём знать, ану как затеял ты, Врана, обычную ромейскую блядь[18] – алчешь увлечь меня с малой дружиной на приступ и погубить здесь, под этой крепью. От того базилевсу[19] твоему великая выгода: я, почитай, весь каганат разорил, а напоследок бек меня и весь костяк русского войска положил. Радуйся, Царьград – Киев и Итиль друг друга извели!

– И снова скажу: дурак ты, катархонт! – взвился Врана. – Ингор дураком слыл, и ты от него недалеко ушёл.

Побелев весь, Святослав сжал рукоятку меча.

– Не забывайся, вражина, – процедил он. – Мне можешь досаждать, отца же касаться не смей.

– Хорошо, – спокойно отреагировал ромей. – Давай тогда коснёмся не твоего, а моего отца. Это он сжёг под Константинополем ладьи Ингора. И в том бою погиб…

– Так ты теперь решил отомстить мне, поэтому заманил в ловушку? – чеканя слова, спросил Святослав.

Невидимый для собеседников Путша осторожно потянул из-за плеча стрелу. Гостомысл предостерегающе поднял палец – мол, рано ещё.

Врана, скрестив руки на груди, беззлобно рассмеялся.

– Ромеев знаешь?! Ещё чего! Ладно, попробую рассказать правду, которой добиваешься. Иначе, чую, дела от тебя не добиться.

Святослав спрятал в усах лукавую улыбку.

– Для лучшего понимания сначала хочу обратить твоё внимание на минсуратора Полуэкта, – вкрадчиво начал Врана Каматир. – Он, как известно, мой самый доверенный человек, можно сказать – наперсник…

Князь русов согласно кивнул, давая понять, что знает, о каком человеке идёт речь.

-…Многие поколения его предков служили моему роду, а отец его даже сделался мистиком[20] моего деда. Но недоброжелатели подкупили мистика, и он отравил деда. Отравителя схватили, и мой отец лично сварил его в масле. На медленном огне.

– Понимаю, сам ты терпишь подле себя Полуэкта, пока есть надобность. Потом его убьёшь.

– А почто? – явно дразнясь, возразил ромей. – В Константинополе вряд ли найдётся два рода, между которыми не существовало бы в прошлом смертной вражды. Да что там говорить: перед самым моим отъездом в дом забрались ночные разбойники. К счастью, слуги их всех перебили, а одного пленили живьём. Тот под пытками сознался: мол, подослан он моим же сводным братом, дабы выкрасть дражайшую мою супругу Евдокию. Приглянулась она брату, вот и решил похитить, а затем надругаться и, удавив, закопать в тайном месте. Что мне оставалось делать? Убить брата? Я не братоубийца, и сделал вид, что ни о чём не ведаю.

– Злодеев и братоубийц на Руси тоже с лихвой, – Святослава не тронул рассказ. – А что твой город Царьградом лишь прозывается, а на деле давно превратился в отхожее место, то мне ведомо. Ты к чему ведёшь?

– Гниль и скверна пожирают нас изнутри, Свендослабос, Великая Римская Империя неуклонно движется к закату, – тихо сказал Врана. – Не суть важно, сколько она простоит – десять лет или сто, важно другое: пришла пора думать о наследнике. Я принадлежу к тем, кто видит в этом качестве Руссию. Придёт время, и она поднимется над своим нынешним варварством и сможет принять наследие. Многие в Константинополе не разделяют таких взглядов, но я верю, что случится именно так. Нам есть что передать…

– Секрет «греческого огня»?! – с алчно загоревшимся взором вскричал князь.

– Я о Христианской вере, – поджал губы Врана. – И о миссии, с ней связанной…

– А-а, опять за своё, – разочарованно протянул Святослав. – Говорил уже: не приму твоей веры, она в бою помеха, да и вои потешаться станут.

– Ты не примешь, может, сын твой умнее будет, – смиренно опустив глаза в землю, сказал ромей. – Но не о том сейчас речь: просил правды – я твою просьбу исполняю. Русии и Хазарии нет места на одной земле – и без посторонней помощи изведёте друг друга. Один должен уйти, а другой остаться на земле и создать государство. Но не такое слабое и ничтожное, как сейчас, а способное принять миссию и веру.

– Мне хазары – злейшие враги, но не тебе, – твёрдо объявил русский князь. – Царьград от русов всегда только терпел, а с каганом прежде водил большую дружбу. Думаешь, мне неведомо, что и крепь сию, Белую Вежу, вы, ромеи, для хазар возвели против нас. Почему же сейчас взял ты мою сторону, и мне миссию свою сулишь, а не кагану?