Коинсидентология: краткий трактат о методе

Для осуществления этой задачи автор прибегает к теории, которая, по­-видимому, уже имела дело с подобного рода антиномиями, - к диалектическому материализму в прочтении Луи Альтюссера. В традиции марксизма-ленинизма, которую развивает Альтюссер, диалектический метод есть теория познания реальности в ее живом развитии. Вопрос о совпадении - это тоже вопрос о реальности (реально ли то, что мы обнаруживаем в опыте совпадения, или нам только «показалось»?), и диалектический метод, притязающий на преодоление теологического и метафизического (в узком значении), предположительно может внести в него ясность. Во-первых, утверждается, что противоречие между двумя точками зрения на совпадение, как и между двумя совпадающими, является диалектическим противоречием. Реальность совпадения - это реальность сложно структурированного целого, в котором сохраняется неравенство, борьба (что отличает так понятое совпадение от «идеалистического» «совпадения противоположностей», coincidentia oppositorum, Николая Кузанского, где между крайними точками зрения устанавливается полное содержательное тождество). Во-вторых, противоречие, согласно Мао, развивается неравномерно, поэтому одно из противоречащих всегда господствует над другим, тем или иным образом подавляет его. Именно этим и объясняется коллапсирование понимания совпадения и онтологическое «блокирование» (термин Альтюссера) самого совпадения: идет «классовая борьба» за реальность, и совпадение сегодня подобно пролетариату, еще не осознавшему свою революционную миссию, пролетариату в-себе, который станет пролетаритом для-себя, когда осознает себя как метафизическое «слабое звено» в структуре современного знания.

Такова, вкратце, драматургия трактата по коинсидентологии. Что поражает в нем прежде всего, так это чистота и оптимум найденной формулировки основного вопроса пост-кантовской современности: как что-то/все держится, или как возможно удерживание-вместе разделенного (чистое совпадение)? Действительно, начиная с «революции 1989-го года» эта проблема находится в центре всех сколько-нибудь интересных философских предприятий - от концепции «верности» Бадью, удерживающей истину события, до «новой четверицы» Грэма Хармана, раскрывающей самоудерживание вещей в мире. В той или иной форме этот вопрос повсеместно ставится сегодня и на практике: с ним сталкиваются, скажем, когда хотят установить, как связаны и совместно держатся внимание и интерес потребителя (экономика внимания), или когда тщатся разрешить вопрос о рассеянности и прокрастинации, т.е. об удерживании внимания на вещах. Центральность проблемы удерживания разделенного есть то, что отличает текущую ситуацию от условного «постмодерна», для которого основным вопросом было скорее: как что-то/все разделяется? (Вопрос о разделении - это и различные проекты политической и социально-философской критики 1950-196О-х годов, и отчасти структурализм, и так называемая «философия различия», т.е. в первую очередь Деррида и Делез - хотя значение последнего одинаково велико для обоих периодов.) Сам термин «удерживание-вместе разделенного» встречается уже у Хайдеггера (Zusammenhalten im Auseinanderhalten)^[2], и равным образом термин «совпадение», как показывает автор, уже тематизировался в рамках некоей «маргинальной традиции» (от Фламмариона до Кестлера). Однако в трактате оба эти термина соединяются, становясь подлинным философским изобретением, которое, подобно любому крупному изобретению, ретроспективно переописывает собой и вмещает в себя главные философские проблемы не только настоящего, но и прошлого - от удерживания-вместе материи и формы у Аристотеля до удерживания-вместе субъекта и предиката в синтетических суждениях априори у Канта. Заслуга автора в том, что он смог увидеть все перечисленные выше проблемы как одну проблему и дать этой проблеме имя, которое само бы держалось и не разделялось. В известном смысле автор повторяет парадигматический жест Платона, также разглядевшего/расслышавшего в расхожем греческом слове «идея» («вид») возможность максимального абстрагирования и обобщения античной ситуации, для этого прежде подвергнув его процедуре остранения и тем самым превратив в своего рода иностранное.