Койот Санрайз

Следующий вопрос задала его мама:

– Ты не сбежала из дома? Мы не нарушим закон, если тебя укроем?

– Нет.

– Так… в чем же тогда дело? – спросила она. – Почему ты прячешься от копов?

– Вообще-то это долгая история, – сказала я. – Мой папа… он меня забыл, скорее всего. Я хочу сказать, он это не нарочно, он думал, что я в автобусе, но… Ой, это уже мелочи, – я сама понимала, что объясняю довольно бестолково. – Послушайте, он за мной вернется. Может, прямо в следующую минуту. И мы ничего незаконного не делаем, я вам клянусь, но мы вообще-то едем очень далеко и очень торопимся. Просто, ну, обычно, когда полиция начинает задавать нам вопросы, ничего хорошего не жди, вот я и надеялась избежать этого, если удастся… Ох, вы, наверно, думаете, я какой-то бред несу, я сама чувствую…

Сальвадор смотрел на меня около секунды с какой-то грустной легкой улыбкой. Переглянулся с мамой.

– Нет, – сказала она, понизив голос. – Это не бред.

Сальвадор покосился на задворки магазина:

– Хорошая новость: они думают, что ты сидишь в туалете. Но есть и плохая: копы вот-вот приедут, это уж точно. И после того, как они заглянут в туалет, сразу начнут вынюхивать тут, на парковке.

– Я не хочу впутывать вас в эту историю, – сказала я.

Мама Сальвадора перевела на меня взгляд, и та доброта, которую я разглядела на дне ее глаз, теперь выплеснулась наружу.

– Поздно, ты нас уже впутала, – сказала она, но одновременно потрепала меня по коленке теплой рукой, и я поняла, что эти слова она сказала, потому что так и есть, а не потому, что хотела меня задеть.

– Мой папа обязательно вернется, – я приподнялась, украдкой выглянула в окно. – Он подъедет с другой стороны, в южном направлении, – и я показала рукой откуда. – Другой съезд с автострады, наверно, вон там, за эстакадой. Если вы меня туда довезете и высадите, я просто помашу ему, когда он свернет с автострады. А отсюда тот съезд вообще не виден, все будет тип-топ.

Сальвадор, прищурившись, оглядел автостраду:

– Да. Тут недалеко, как-нибудь дотащимся.

– Почему «как-нибудь»?

Сальвадор покачал головой:

– Машина у нас… чего-то немножко барахлит. Поэтому мы тут и стоим. Еле-еле съехали с автострады и доползли до этой парковки.

Оглядевшись повнимательнее, я впервые заметила свернутое в рулоны постельное белье, пустые пакеты из-под еды, подушку у дальней дверцы.

– И давно вы здесь?

Он пожал плечами:

– Да нет, только с утра.

С утра? Они уже целый день живут на этой занюханной парковке?

– И чего вы ждете?

Сальвадор взял с подставки на приборной панели мобильник, показал мне:

– Ждем звонка моей тии.[7]

– Когда папа вернется, мы вам поможем! – воскликнула я. – Дадим вам денег, и вы почините машину! Клянусь!

Сальвадор нахмурился.

– Мы что, просили о помощи? – сказал он ледяным тоном.

– Ну-у… нет, но…

– Машину уже не починить, но денег у нас уйма, на автобусные билеты хватит, – сказал он. – Я же заплатил за твой слаш, забыла? Просто надо дождаться тетиного звонка, чтобы мы знали, куда ехать, а она знала, где нас подобрать. Я вообще не говорил, будто нам нужна твоя помощь. Это мы тебе помогаем.

Говорил он тихо, но твердо. Я поняла, что ляпнула что-то не то.

Мама Сальвадора положила руку ему на колено. Выразительно посмотрела на сына.

– Спокойно, михо, – сказала она. А потом добавила, обращаясь к нему, что-то по-испански, нежно, но твердо. Он кивнул, отвернулся.[8]

– Нет, ты совершенно прав, – сказала я. – Простите меня. Спасибо за то, что вы мне помогли. Вы меня спасли от жутких неприятностей. – Я чуть-чуть приоткрыла дверцу со своей стороны. – Ну ладно, попробую добраться туда бегом. Под эстакадой. Еще раз большое спаси…

– Нет, – прервала меня мама Сальвадора, качая головой. – Закрой дверцу. Тебе придется бежать прямо по парковке. Тут даже деревьев нет. Мы тебя подвезем.

– Вы не должны так из-за меня беспокоиться…

– Да я понимаю, что не должны, – сказала она. – Но мы тебя подвезем. И точка. Я не собираюсь сидеть тут сложа руки и смотреть, как копы хватают маленьких девочек.

Я посмотрела на Сальвадора. Он пожал плечами и слегка улыбнулся:

– С ней спорить – пустой номер. Я-то уж знаю. Да, кстати, держи, – он передал мне стаканчик со слашем. – Я отхлебнул немножко и раскаиваюсь.

– Да пожалуйста, – сказала я. – Угощайся.

– Нет, я хочу сказать, что раскаялся, когда хлебнул. Вкус мерзкий.

Я увидела у него на губах легкий намек на улыбку.

Взяла у него стакан, улыбнулась в ответ.

– Да уж, знаю.

Мама Сальвадора повернула ключ зажигания, и машина, расчихавшись, более или менее ожила. Скорее «менее», чем «более». Раздался скрежет, из-под капота поползла струйка дыма, а вслед за ней появилась резкая вонь: что-то горит, не иначе. Но мотор все-таки завелся, упрямо заурчал, не стихая, а в некоторых случаях это, вероятно, главное.

– Пригнись, – напомнил мне Сальвадор, и я согнулась в три погибели, когда машина, кряхтя, тронулась с места и мы выехали с парковки.