КОКАИН

«Ты почти труп. Благодаря пудре и разным втиранием, ты можешь обмануть только слепого, но потом тебя оттолкнут и отбросят, как плохо сфабрикованную фальшивую бумажку. Ты можешь расчитывать еще на каких-нибудь пять-шесть мужчин и несколько приключений, и больше ничего.

«Итак, Коканна, если ты не хочешь, чтобы я навсегда покинул тебя, откажись от этих немногих приключений. На всю твою жизнь я останусь верным тебе. Когда уже никто не будет смотреть на тебя, я все же буду любить, говорить, что ты хороша, и дам тебе иллюзию того, что так тебе дорого: что ты можешь нравиться.

«Но за это я прошу у тебя в продолжение периода агонии твоей красоты быть мне верной, чего до сих пор ты не могла дать мне.

«Подумай, что к тебе приближается ужас одиночества. Подумай о том времени, когда ты должна будешь одна проводить ночи в холодной постели, а, проснувшись, смотреть на желтое тело, которое ни в ком не возбудит уже желаний.

«Если ты откажешься теперь от всех тех мужчин, которые ищут тебя, то и тогда я буду любить тебя.

Кокаина слушала его с холодным вниманием, а затем сказала:

– Мысль о том, что я должна отказаться, пугает меня.

– Отдаешь ли ты себе отчет в том, что я предлагаю тебе взамен?

– Да. И все же предпочитаю остаться завтра и навсегда покинутой, чем отказаться от удовольствия, которое ожидает меня сегодня. Призрак оди-

138

ночества не так страшен, как действительность сегодняшнего дня, т. е. отказа от всего.

– Несчастная! А подсчитала ли ты все то, что тебе остается? Разве ты не помнишь, что каждое утро тебе приходится вырывать волосы около губ? Разве ты не видишь, что кожа на шее стала у тебя такой, как у индюка?

– Да. Но приключения еще щекочут меня.

– Подумай, что завтра ты будешь старухой.

– А ты послезавтра.

– За деньги я найду молодых, свежих и красивых женщин.

– Я тоже найду за деньги веселых мужчин.

– Это большая разница, – возразил Тито. – Я всегда платил, как платит всякий мужчина, даже в двадцать лет, когда ему кажется, что женщина отдается ему по любви. Ты же всегда продавала свою любовь, а теперь окажешься в печальной необходимости покупать у других. Познаешь, как это печально платить за любовь.

– Это то, чего я еще не испробовала. Как знать, быть может в этом есть и хорошая сторона. Посмотрим. А теперь мне пора: в четверть десятого мой выход; смотри, уже девять. Прощай.

По окончании спектакля немногие свободные места около рулетки были сейчас же заняты. Тито блуждал между столами: международные типы гетер, людей без сегодня и завтра, дамы определенного и неопределенного возраста, мужчины всех положений и званий – все это смешалось в одну общую массу.

Тито не нашел себе места.

139

«Достаточно, чтобы кого либо из них схватил апоплексический удар, – думал Тито, – и сейчас же было бы три свободных места: исчез бы покойник и два его соседа, которые унесли бы его. Люди чувствуют больше сострадание к умершим, чем к живым».

– Trente et un: rouge impair et passe!

Старая дама, которая все проиграла, не двигалась с места. По меньшей мере – сохранить за собой место.

– Эгоистична, как солитер! – громко сказал Тито.

Сидевший перед ним господин обернулся:

– Арнауди?

Это был старинный друг детства.

Что за наказание Господне эти друзья детства! Имев несчастье встретить их в то время, когда у тебя не было еще достаточно здравого смысла, ты должен переносить их всю жизнь и встречаться в разных частях света!

– Проиграю вот эти тысячу пезет, – сказал Тито друг детства, показывая на стопку жетонов, – и пойдем.

Тито стоял и раccуждал сам с собою: игра – это не что иное, как конденсированное существование: жизнь – это четверть часа игры в рулетку; кто выиграл, тот достиг своей цели; а для того, чтобы выиграть, достаточно, чтобы господин справа отвлекал твое внимание, а дама слева мешала тебе ставить туда, куда ты хочешь; довольно, чтобы ты сидел вблизи небольших цифр, когда они выходят, или довольно услышать шепотом сказанный номер и поставить на него.

– А ты выигрываешь? – перебил его размышление приятель.

– Сегодня я не играл, но всегда проигрываю, -

140

ответил Тито. – Для того, чтобы выиграть, играют только старые кокотки в отставке.

Приятели разошлись в разные стороны.

Тито направился к своей гостинице. На улицах и бульварах кипела обычная жизнь больших городов: сновали парочки влюбленных, бесшумно катились автомобили, слышался беспрерывный говор и смех.

Когда Тито поднялся к себе, Мод еще не было дома. Он нервно ходил по комнате, садился на кровать, перечитывал в сотый раз давно знакомые правила гостиницы, открывал окно и смотрел на замирающий город.

Кокаины все еще не было. Закрыл окно и стал медленно раздеваться.

– Ты еще не спишь? – спросила Мод, появляясь неожиданно со шляпой в одной руке, а другой проводя по волосам.

– Как видишь… – холодно ответил Тито, завязывая пояс пижамы.

– Что с тобой? – спросила Кокаина, заметив на лице друга призиаки плохого расположение духа.

– Где ты была до сих пор?

– Вот тебе раз! Где же я по-твоему могла быть?

– Об этом я и спрашиваю.

– Я каталась на автомобиле.

– С кем?

– С Аргведосом.

– Это студент?

– Да.