Кокаиновые короли

На слушании дела Ледера в Джексонвилле 9 февраля потребовались такие же беспрецедентные меры безопасности, что и в Тампе. Металлодетекторы были настолько чувствительными, что многим пришедшим на процесс пришлось разуться, потому что даже на гвозди в обуви срабатывал сигнал тревоги. По коридорам здания суда водили специально обученную полицейскую собаку на предмет обнаружения бомбы. Машинам запретили парковаться на ближайших четырех улицах, прилегающих к зданию суда.

Ледер сказал, что лишился доступа к деньгам на адвоката, потому что колумбийское правительство заморозило его активы. Меркл обратил внимание на то, что на руке Ледера был золотой «Ролекс»: «Вы знаете, что эти часы стоят примерно шесть тысяч долларов?»

«Нет, – ответил Ледер. – Мне их подарили».

На слушании общественный защитник Ледера Розмари Кэкмис обвинила Пабло Эскобара в том, что он подставил ее клиента.

«Ваша честь, мы считаем, что его выдал полиции криминальный деятель Пабло Эскобар», – сказала Кэкмис. В подробности она вдаваться не стала.

Судья вынес решение, что Ледер останется под стражей без права на залог на время судебного разбирательства. К концу дня дела у Ледера пошли совсем худо. Налоговое управление США заявило о праве взыскания с него суммы в 70 миллионов долларов, подсчитав, что только в 1979 и 1980 годах он заработал 300 миллионов долларов на контрабанде кокаина.

Затем Ледера доставили в федеральную тюрьму строгого режима в Марионе, штат Иллинойс. Это как нельзя лучше демонстрировало, насколько опасным преступником его считали в США. «Марион» был самой жестко охраняемой тюрьмой в стране – современный аналог «Алькатраса». В сравнении с ней «Данбери», где он сидел в прошлый раз, казался детским лагерем. Согласно положению Министерства юстиции по исполнению наказаний, в «Марион» направляли заключенных, «которые демонстрировали неспособность прилично вести себя в обычных тюрьмах строгого режима». Другими словами, условия в «Марионе» были суровей некуда. В течение трех с половиной лет там соблюдался формат полной изоляции – все 350 заключенных были заперты в камерах размером три на четыре метра на двадцать три часа в сутки. А Карлос Ледер стал одним из тех немногих в истории, кого отправили в «Марион» еще до вынесения наказания.

Оттуда Ледера перевели в Талладегу, штат Алабама, чтобы облегчить условия посещения его адвокатам. Но и там его снова держали в полной изоляции. Некоторое время спустя его адвокаты пожаловались, что сокамерник Ледера, психически больной заключенный, «проводит бо́льшую часть ночи и дня, крича и издавая неразборчивые громкие звуки, и что Ледер не может спать ни днем, ни ночью из-за непрекращающегося шума». Затем его перевели в тюрьму строгого режима в Атланте, опять же для того, чтобы его адвокаты смогли быть ближе. Ледера держали в изоляции, но спал он на полу в коридоре ввиду отсутствия пустующих камер. В зарешеченных камерах вокруг него сидели больше тысячи беженцев-кубинцев с «Мариэльского исхода»[72]. «Мариэлитос» тоже не давали ему спать. «Первобытные вопли ежеминутно сотрясают воздух, и время от времени шум становится настолько всепроникающим, что человек даже не слышит собственных мыслей», – вновь жаловались адвокаты.

Через одиннадцать дней после того, как назначенный судом адвокат заявила, что Пабло Эскобар обманул ее клиента, в редакциях ведущих колумбийских газет появилось любопытное письмо. Его автором был Эскобар, который на тот момент скрывался.

В нем Крестный Отец признал, что «несколько раз ссорился с Ледером, но ни за что бы не совершил такой низкий и трусливый поступок, как выдать его властям». Эскобар был возмущен словами адвоката и заявлял, что это часть американского плана по нападению на его «высокую добродетель».

Но Карлос Ледер не собирался вверять свое будущее в руки назначенных судом адвокатов. Его эмиссары начали обхаживать лучших юристов Майами. По слухам, в юридических кругах предлагаемый гонорар достигал 2,5 миллиона долларов, что в тридцать раз превышало годовую зарплату Боба Меркла. Удивительно, но несколько ведущих юристов по наркоделам в Майами отказались от дела. Они опасались нового федерального закона по борьбе с отмыванием денег, который объявлял преступлением получение адвокатом гонорара из незаконных источников. Прецедентов еще не было, но мысль о том, как Меркл сможет использовать этот закон, у многих отбила желание рисковать карьерой.