Кокаиновые короли

Они разговаривали на диалекте антиокено[42], обедали в антиокистских ресторанах и звонили в Медельин из своих отелей. Лондоньо много раз общался по телефону со своей матерью. Другие звонили в дом Катаньо в Ла-Эстрелье, пригороде Медельина. Катаньо оставил машину в Боготе и уехал домой. Другие телефонные номера принадлежали офисам политических союзников Эскобара – его сестрам Альбе Марине Эскобар и Марии Виктории Эскобар де Энао. Позже АДБ скажет, что заговорщики несколько раз напрямую звонили другой сестре Эскобара, Людмиле.

В десять утра 30 апреля 1984 года обеспокоенный Родриго Лара Бонилья позвонил Тамбсу. Несколько недель подряд он жаловался, что получал угрозы в свой адрес, но он больше нервничал из-за угроз своей семье. А сегодня Бонилья позвонил, чтобы сообщить отличные новости – Министерство иностранных дел собралось отправить его в Прагу послом Колумбии в коммунистической Чехословакии.

«Уж там-то ты будешь в безопасности, – рассмеялся в трубку Тамбс. – Все террористы останутся тут, в правительстве».

К сожалению, оформление визы занимало тридцать дней, поэтому Ларе Бонилье и его семье нужно было переждать время в безопасном месте, и министр спросил Тамбса, не мог бы он с этим помочь.

Тамбс занялся этим. Он позвонил в Белый дом и попросил сотрудников подыскать что-нибудь. Вскоре Тамбс получил подтверждение, что есть убежище в Техасе.

Получив хорошие новости, Тамбс покинул офис и отправился на торжественный обед в посольство Нидерландов. Он оставил сообщение помощнику Лары Бонильи о том, что договорился об убежище в США. После этого Тамбс поехал в аэропорт, чтобы попрощаться с улетающей делегацией Конгресса США.

В семь часов вечера 30 апреля Байрон Веласкес и Карлос Марио встроились в потоке машин и начали искать белый лимузин «мерседес-бенц». Бонилья всегда сидел на заднем сиденье с правой стороны. Убийцы направились в резиденцию Лары в фешенебельном районе северной Боготы по указанному адресу. По дороге они встретили зеленый «рено» Катаньо, чтобы забрать гранаты и МАК-10. Связной, назвавшийся Джоном Хайро Франко, сказал, что люди из Медельина «передавали привет». Эта фраза означала: «Найдите цель и выполните свою работу».

Когда убийцы заметили «мерседес», уже смеркалось. Движение было довольно плотным, но Веласкес и Карлос Марио на новом мотоцикле «Ямаха» без труда лавировали в потоке машин. Веласкес нажал на газ и «сел на хвост» лимузину, легко пристроившись сразу за правым задним крылом. Он снижал скорость до тех пор, пока его мотоцикл не поравнялся с двумя машинами, которые, казалось, застыли в пространстве, в то время как остальные автомобили проносились мимо.

Для людей на мотоцикле все складывалось наилучшим образом – хороший ракурс и достаточно времени. Карлос Марио достал из куртки МАК-10, нацелил его в силуэт Бонильи на заднем сиденье «мерседеса» и нажал на спусковой крючок. Он разрядил весь магазин за пару секунд.

В клинике Шайо зафиксировали время смерти Родриго Лары Бонильи – 7:40 вечера 30 апреля 1984 года. Три пули 45-го калибра попали в голову, две – в грудь, одна в шею и еще одна в руку. Бронежилет Льюиса Тамбса так и оставался лежать на заднем сиденье. Он бы все равно не помог.

Сразу же после нападения автомобиль сопровождения Лары Бонильи начал преследовать «Ямаху». Меткий выстрел телохранителя пробил бензобак, мотоцикл загорелся и потерял управление, а затем врезался в бордюр. Байрона Аренаса Веласкеса ранили в руку. Он тут же был схвачен. Труп Ивана Дарио Гисадо, или Карлоса Марио, валялся неподалеку. Пули автомата телохранителя министра снесли ему голову.

…

Белисарио Бетанкур и члены кабинета министров Колумбии приехали в клинику вскоре после перестрелки, а затем удалились в Президентский дворец Нариньо. Министры были потрясены. Бетанкур был серьезен и осторожен в своих словах, но очень суров. Вскоре после полуночи он выступил с заявлением, в котором объявил в Колумбии военное положение и пообещал «спасти национальное достоинство». Затем он вернулся в зал заседаний и совещался с кабинетом министров до трех часов ночи. В какой-то момент Бетанкур спросил министров, что еще можно предпринять, а затем гневно объявил: «Мы будем экстрадировать колумбийцев в США».

Закрытый гроб с телом Лары Бонильи установили в ротонде Национального Капитолия, тысячи колумбийцев отдавали министру последние почести. Ясным утром военный почетный караул сопроводил гроб через площадь Боливара к Национальному собору. Площадь была заполнена людьми – богатыми и бедными, они плакали и скандировали в коллективном реве ярости и боли: «Мы любим тебя, Родриго!», «¡Venganza, justicia!» («Отмщение и справедливость!»)

Тамбс стоял внутри собора в огороженном веревкой крыле для дипломатов. Бетанкур прибыл вместе с кабинетом министров. На прощании присутствовала бо́льшая часть Конгресса и высшие чины вооруженных сил Колумбии. Панихида была короткой, но эмоциональной. Толпа снаружи выражала негодование. А внутри Бетанкур стоял с каменным лицом, и от напряжения черты его лица стали еще резче.