Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза

Среди камней, показанных Тавернье в тот день, был огромный камень, который он называет алмазом «Великий Могол» и который, как он утверждал, Шах-Джахану дал Мир Джумла: «Первой вещью, переданной Акил-ханом (главным хранителем королевских драгоценностей) в мои руки, был огромный бриллиант огранки «роза» – круглый и очень высокий с одной стороны. На нижнем краю есть небольшая трещина и маленький изъян в ней. Его чистота отлична, и весит камень 286 (метрических) карат». Француз также упоминает, что камень плохо переогранили с тех пор, как Мир Джумла подарил его новому хозяину, и из-за некомпетентности человека, который этим занимался, Ортензио Борджио[75], алмаз потерял большую часть своего первоначального выдающегося размера. Тавернье видел и два других великих бриллианта, один из которых был плоским розовым камнем в огранке «стол», который он называет Большой Стол. Судя по рисунку Тавернье, из этого алмаза был изготовлен камень Дерианур, находящийся сейчас в Тегеране[76].

Был ли алмаз Великий Могол Кох-и-Нуром? В XIX веке так и предполагали, но большинство современных ученых убеждены, что Великий Могол на самом деле – Орлов, который более высоким и закругленным куполом напоминает эскиз Тавернье, запечатлевший Великого Могола. Кроме того, Орлов и Великий Могол имеют один и тот же тип огранки, тот же рисунок граней[77]. Никакие другие драгоценные камни, увиденные Тавернье, не напоминают Кох-и-Нур.

Как могло получиться, что Тавернье не смог увидеть Кох-и-Нур, если император прямо дал ему разрешение увидеть свои величайшие драгоценные камни? Есть два варианта. Первый – что Кох-и-Нур в это время еще находился в коллекции Шах-Джахана, остававшегося в 1665 году под домашним арестом в Красном форте Агры. Из нескольких источников, включая Мануччи и «Шах-Джахан-наме», известно: свергнутый император не передавал всю личную коллекцию алмазов сыну-узурпатору; в действительности Аурангзеб получил в свои руки любимые камни Шах-Джахана лишь после его смерти.

Однако вероятней следующее: если верить показаниям Марви, очевидца захвата Надир-шахом Павлиньего трона в 1750 году, Кох-и-Нура не было в императорской казне, поскольку его изъяли до того, как ее смог вблизи рассмотреть Тавернье. Камень сиял на вершине Павлиньего трона, прикрепленный к голове одного из павлинов, венчающих его. Конечно, Тавернье видел Павлиний трон и описывал алмазы, его украшающие, издалека, но, похоже, ему не удалось подойти достаточно близко, чтобы он смог увидеть колоссальный размер драгоценных камней на верхушке.

Был ли Кох-и-Нур алмазом Бабура? По весу – примерно да, и это выглядит в целом как наиболее правдоподобная и, безусловно, самая соблазнительная теория происхождения Кох-и-Нура. Впрочем, учитывая отсутствие полного описания алмаза Бабура или записей о том, как именно он попал из Декана в сокровищницу Моголов, пока не появятся новые доказательства из каких-либо позабытых персидских источников, тайна будет оставаться нераскрытой. К сожалению, мы не знаем в точности происхождение Кох-и-Нура и не располагаем достоверной информацией о том, когда, как и где он попал в руки Моголов. Мы только знаем наверняка, как они его утратили.

Глава 3 Надир-шах: Кох-и-Нур отправляется в Иран

В январе 1739 года Могольская империя все еще была самым богатым государством в Азии. Почти весь субконтинент управлялся с Павлиньего трона – с Кох-и-Нуром, сверкающим в одном из павлинов, сидящих на его верхушке. Хотя Могольская империя уже полвека находилась в упадке и ее часто терзали внутренние конфликты, она все еще управляла большей частью богатых и плодородных земель от Кабула до Карнатаки. Более того, ее утонченная и изысканная столица, Дели, с населением в два миллиона жителей, то есть больше, чем Лондон и Париж вместе взятые, все еще была самым процветающим и великолепным городом на землях между османским Стамбулом и имперским Эдо (Токио).

Правил этой огромной империей любящий удовольствия император Мухаммад Шах по прозвищу Рангила, то есть «Красочный», «Весельчак». Он был эстетом, часто носившим тесный, женственный пешваз (длинная женская верхняя туника) и туфли, украшенные жемчугом, а также разборчивым покровителем музыки и живописи. Именно благодаря Мухаммаду Шаху ситар и табла, бывшие до того народными инструментами, получили распространение при дворе. Он возродил могольскую школу миниатюр и нанял художников, таких как Нидха Мал и Читарман, чьи величайшие работы демонстрируют буколические сцены из жизни могольского двора: дворцовые празднования Холи, купающиеся в сказочных красных и оранжевых красках; сценки с императором, охотящимся с ястребом на берегу Ямуны или посещающего свои обнесенные стенами сады удовольствий; или, реже, встречи с министрами среди цветочных клумб и цветников Красного форта.