Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза

«Несмотря на скромное происхождение, он казался рожденным для престола. Природа наделила его всеми качествами, которые создают героев, и даже некоторыми, которые творят великих королей… Его борода, окрашенная в черный цвет, резко контрастировала с волосами, полностью поседевшими; он был силен и крепок, высокого роста, и его фигура была пропорциональна и соответствовала росту; цвет лица был темным и истерзанным погодой; вытянутое лицо, орлиный нос, красиво очерченный рот, но с выпяченной нижней губой. У Надира были маленькие пронзительные глаза с острым и проницательным взглядом; голос был грубым и громким, хотя он умел смягчать его в случае, если того требовали собственные интересы или прихоть…

У Надира не было постоянного обиталища: его домом был военный лагерь; дворцом – шатер, трон был окружен оружием, а его ближайшие сподвижники были храбрейшими воинами… В бою он был бесстрашен, и его храбрость граничила с безрассудством; пока длилось сражение, он всегда находился в самой гуще опасности, среди своих храбрецов… Он пренебрегал осторожностью… И все же отвратительная алчность и неслыханная жестокость Надира утомили народ и в итоге стали причиной его падения, а бесчинства и ужасы, к которым привел жестокий и варварский характер Надира, заставили Персию плакать и истекать кровью: им восхищались, но одновременно его боялись и проклинали…»[80]

Надир в 1732 году захватил персидский трон и вскоре сверг последнего малолетнего принца из династии Сефевидов. Семь лет спустя, весной 1739 года, он вторгся в Афганистан и начал осаду Кандагара. Во время нее поэт из Хорасана прибыл в лагерь Надира, чтобы представить поэму похвалы. Он читал свои стихи шаху во время ужина, но Надиру они так не понравились, что он велел придворному привратнику провести поэта по лагерю и предложить на продажу в качестве раба. К сожалению Надира, покупателей не нашлось. Тогда Надир спросил: «Как ты сюда добрался?» – «На осле», – ответил поэт. Надир после этого забрал и выставил на продажу осла, а поэт, сопровождаемый всеобщими насмешками, сбежал из лагеря[81].

В отличие от Мухаммад Шаха, Надир явно не был большим любителем искусства, однако имел острый глаз на драгоценности и был полон решимости вторгнуться в Индию с целью пополнения казны драгоценными камнями, необходимыми для оплаты его войска. Он знал, что могольская столица была ими переполнена.

Еще до взятия Надир-шахом Кандагара в Персии ходили слухи, что он тайно планировал набег на сокровища могольского Дели – «хотел вырвать несколько золотых перьев» из хвоста могольского павлина[82]. Действительно, Надир тщательно взращивал в себе две незначительные обиды, словно в оправдание: Моголы недавно предоставили убежище нескольким иранским бунтовщикам, бежавшим от его тирании, в то время как несколько могольских таможенников в Синде отняли имущество иранского посла и отказались его возвращать. Надир-шах отправил посланцев в Дели – пожаловаться, что Моголы ведут себя не так, как подобает друзьям, и потребовать полного извинения, но не получил никакого ответа. Предупреждения Насир-хана, могольского губернатора Кабула, о том, что Надир-шах, очевидно, планировал вторжение, также игнорировалось правительством Мухаммад Шаха в Дели.

Надир-шах 10 мая 1738 года начал поход на Северный Афганистан. 21 мая он пересек границу империи Великих Моголов и двинулся к летней столице империи – Кабулу, одному из самых стратегически важных городов империи. Вторжение Надира стало первым вторжением в Индию со времен Бабура, который захватил ее два века назад. Великая цитадель Кабула, Бала-Хиссар, сдалась в конце июня, и, не имея войска, могольский губернатор ничего не смог сделать, чтобы спасти ее. Делийский придворный, поэт и историк Ананд Рам Мухлис отмечал, что губернатор «часто писал Мухаммад Шаху и просил денег (на содержание его войска), но ни одно из его прошений не было рассмотрено. Он писал, что стал не более чем розовым кустом, увядающим под ударами осени, в то время как его солдаты годились лишь для парадов, их плохо снабжали, и боевой дух их был низок: толпой, потрепанной и без силы духа; губернатор, которому не платили жалование уже пять лет, умолял выдать ему деньги хотя бы за год; это позволило бы расплатиться с кредиторами, и у него остались бы в распоряжении еще небольшие средства»[83].

Не получив ответа на свои просьбы, губернатор Кабула решил дать последний бой на Хайберском перевале; но Надир-шах его перехитрил и, используя забытую тропу, сумел окружить могольские силы, принудив их к унизительной капитуляции. Затем Надир-шах спустился с Хайбера. Меньше чем через три месяца при Карнале (в 100 милях к северу от Дели) он победил три объединенные могольские армии – одну из Дели, вторую – из Ауда, третью – из Декана, разгромив в общей сложности войска силой около 750 000 воинов, имея под началом лишь 150 000 вооруженных мушкетами людей[84].