Коко

– Ты охренел?! – зашипел он и, схватив комок земли, швырнул им в Спитальны. – Он же был твоим лучшим другом!

– Ну, правильно, я ж на память о друге… – ответил Спитальны, но оставил свое дело, засунул нож обратно за пояс и пополз прочь, как шакал, застигнутый врасплох на пиршестве падали.

Когда наконец прилетели вертушки, отряд ВНА растворился в джунглях, а «кобры»[69]—ударные вертолеты – просто шарахнули полудюжиной ракет по куполу из крон деревьев, поджарив несколько обезьян, после чего важно развернулись в воздухе и взяли обратный курс на Кэмп-Крэндалл, а над опушкой снизился и завис «Ирокез»[70]. Вы напрочь забывали, каким почти безмятежным может быть «Ирокез», пока снова не оказывались в нем.

3

– Скажем вам правду: мы полицейские из Нью-Йорка, – сообщил Биверс водителю такси, тощему щербатому китайцу в футболке, поинтересовавшемуся, зачем им ехать на Буги-стрит.

– Ага, – кивнул тот. – Полицейские.

– И ведем здесь расследование.

– Расследование… Очень хорошо. Для телевидения?

– Мы разыскиваем одного американца, который частенько бывал на Буги-стрит, – поспешно объяснил Майкл Пул.

Биверс вдруг побагровел, а его губы сжались в тонкую линию.

– Нам известно, что он переехал в Сингапур, – продолжил Майкл. – Поэтому хотим показать его фотографию кому-нибудь на Буги-стрит, чтобы выяснить, может, его знают там.

– Буги-стрит плохо, вам не надо ехать туда, – сказал водитель.

– Так, с меня хватит, – не выдержал Биверс. – Я отказываюсь ехать с ним. Остановите машину. Мы выходим.

Таксист пожал плечами, послушно включил поворотник и начал пробираться через три полосы к тротуару.

– А почему вы не советуете нам ехать на Буги-стрит? – спросил Пул.

– Потому что Буги-стрит больше нет. Мистер Ли[71] зачистил Буги-стрит.

– Зачистил?

– Мистер Ли велел все «девочки» совсем уехать из Сингапур. Нету больше – только картинки.

– В смысле – только картинки?

– Вы гуляете по Буги-стрит ночью, – терпеливо объяснял водитель – Вы проходите мимо много-много баров. На улице у баров вы видите фотографии. Вы покупаете эти картинки, берете их домой.

– Хрень какая-то, – буркнул Биверс.

– Ну, кто-нибудь в этих барах может знать Андерхилла, – предположил Пул. – Может, он не уехал из Сингапура только потому, что это сделали трансвеститы.

– Но ты же так не думаешь?! – взревел Биверс. – Стал бы ты покупать пазл, зная, что в нем нет самой главной картинки?

– Осмотрите достопримечательности Сингапура, – дал совет таксист. – Сегодня вечером Буги-стрит. А сейчас – Сады Тигрового бальзама.

– Не перевариваю сады, – заявил Биверс.

– В том саду не цветы, – сказал водитель. – Там скульптуры. Многие стили китайская скульптура. Китайский фольклор. Захватывающие сцены.

– Захватывающие сцены, – повторил Биверс.

– Питон пожирает козу. Тигр готовится к прыжку. Вознесение Духа Белой Змеи. Дикий человек с Борнео. Со Хо Шан в логове паука. Дух паука в облике Прекрасной женщины.

– По-моему, звучит заманчиво, – сказал Конор.

– Самая интересная часть – пытки, много сцен. Сцены в кругах ада, изображают наказания душ после смерти. Очень красиво. Очень поучительно. И очень страшно.

– Что скажете? – спросил Конор.

– Лично меня беспокоят наказания, которым подвергаются души до смерти, – заметил Пул. – Но давайте все же посмотрим.

Водитель, не мешкая, стартовал от тротуара и пересек три полосы движения.

Он высадил друзей в начале широкой аллеи, поднимающейся к воротам с вывеской «Хо Пар Вилла», растянутой между бело-зелеными колоннами.[72] Через эти ворота в обе стороны текли вереницы гуляющих. Над воротами возвышался склон холма из лилово-серой штукатурки, показавшийся Пулу похожим на срез гигантского мозга. Невдалеке от них стояли более высокие и цветистые ворота в форме многоярусной пагоды. Китайцы в летних платьях и рубашках с короткими рукавами, подростки-китайцы в одежде ярких расцветок, школьницы в форме, похожей на форму мальчиков английской государственной школы, пожилые пары, держащиеся за руки, коротко стриженные мальчуганы в коротких штанишках, скачущие вприпрыжку, – все эти люди двигались в обе стороны по широкой аллее. Казалось, по крайней мере половина из гуляющих что-то ела на ходу. Солнце играло на белой краске ворот-пагоды и стелило глубокие черные тени на плиты прогулочной дорожки. Пул вытер пот со лба. С каждым часом становилось жарче, и воротник Майкла был уже влажным.