Кокон

– Нет, ма шери, – светски улыбнулся Максим. – Просто они, видишь ли, в ином измерении живут. Году в семьдесят пятом или что-то около, верно, Григорий Петрович?

– Судя по афише, все именно так и есть! – Инженер ностальгически щурился. – Я тоже поначалу не верил, Олесенька.

– По афише…

Девушка обернулась:

– 15 февраля… Ну и что же? Танцы. Цена билета 60 копеек. Играет ВИА… Не поняла – что играет? И какие копейки?

– А вон, посмотри выше…

А выше краснел лозунг: «Решения XXIV съезда КПСС выполним!»

– Двадцать четвертый съезд, Олесенька, в начале семьдесят шестого года был.

– Ой, да ну вас. – Девушка отмахнулась. – Что-то во все это не очень верится…

– Ага, а во все, что с городком нашим произошло – верится?

– Ну, вообще-то…

– И вот еще, смотри…

Как следует размахнувшись, Тихомиров ударил кулаком в афишный щит… Рука прошла насквозь… и так же легко вышла.

– Видишь? Это просто иллюзия. Мы здесь можем только смотреть и ничего не можем сделать. Даже поесть вряд ли сможем, впрочем, можно попробовать. Зайдем в чей-нибудь дом…

– Ой! – Олеся испуганно затрясла головой. – Может, лучше не надо? Давайте лучше вот в клуб зайдем – хоть погреемся.

– А вот это ты правильно заметила, – одобрительно кивнул Макс. – Обогреемся, передохнем – и обратно. На ту полянку с цветочками.

– С какими такими цветочками?

– Да с разноцветными, не видела что ли?

Они вошли в клуб и с удобством расположились в фойе, в старых, обтянутых обшарпанным дерматином креслах.

Григорий Петрович принялся бродить по фойе – рассматривал висевшие на стенах фотографии. Потом вдруг обернулся:

– Вы пока тут отдыхайте, а я… я сбегаю в одно место. Проверю тут кое-кого… А? С полчаса времени хватит.

– Ну что ж. – Тихомиров пожал плечами. – Беги, Петрович. Только смотри не опаздывай.

– Да я быстро…

***

В узкое окно было видно, как инженер спустился по крыльцу, осмотрелся и решительно зашагал к магазину – деревянному, выкрашенному темно-зеленой краской, зданию с характерной вывеской – «Продмаг РАЙПО».

– Интересно, а почему мы через пол не проваливаемся? – краем глаза посматривая на суетящуюся уборщицу, негромко спросила Олеся. – Или сквозь стены не проходим?

Максим пожал плечами:

– Не знаю. Наверное, тут определенная сила нужна. Если вот головой в стенку броситься – думаю, проскочить можно.

Девушка улыбнулась:

– Пожалуй… Как ты меня нашел?

– По следам… Расспросил, кого смог. А ты как там оказалась?

Передернув плечами, Олеся закусила губу и некоторое время сидела молча, видно, переживала.

Тихомиров обнял ее за плечи, прижал к себе и крепко поцеловал в губы. Девушка не отпрянула, наоборот, потянулась к нему, и вот уже Максим стащил с нее свитер, обнажил грудь, принялся целовать взасос, так что девушка застонала, закатила глаза…

Уборщица загремела ведром…

– Ой! – Олеся торопливо прикрыла грудь рукою.

Максим тоже сконфузился, а потом громко расхохотался:

– Ты что? Она же нас и не видит, и не слышит…

И снова – жаркие поцелуи, объятия, и вот уже рука Максима мягко скользнула к Олесиным джинсам, расстегивая молнию…

И все равно девушка стеснялась уборщицы – пришлось уйти в зал, на сцену, там и примостились, на пианино…

– Ты знаешь, – тяжело дыша, шептал Максим, – я всегда тебя любил… всегда… даже когда мы расстались…

В фойе вдруг послышался какой-то шум. То ли уборщица уронила ведро, то ли кто-то пришел… Да, да – вот, заговорили…

Немного придя в себя, Тихомиров прислушался, придерживая Олесю за талию. Прислушался просто так, больше по привычке, ведь здесь их все равно никто не мог ни слышать, ни видеть…

– Эй, бабка! Я тебя спрашиваю! Ты что, оглохла, старая?

И ругательства. И грохот – словно кто-то бы полетел на пол. И – снова ругательства. И – недоуменное:

– Э, мужики? Это что здесь такое делается-то, а? Слышь, Жердяй… А ну-ка, ущипни-ка ее!

– Ну да, делать мне больше нечего – только каких-то бабок щипать!

– Ну, не ущипни… Ну, пни тогда…

Снова грохот! Снова кто-то упал… Кто-то?

– Одеваемся! – быстро шепнул Макс. – Похоже, это по нашу душу.

– Ага, одеваемся. – Олеся не выдержала, улыбнулась. – Одежда-то наша там, в фойе, осталась.

Черт!

Вот это уже была засада. Сейчас они ее найдут и…

Точно!

– Ого! Смотри-ка, Витек, – свитерок знакомый. И трусики… Не на нашей ли биксе такие были?

Тихомиров быстро схватил девушку за руку:

– Уходим!

– Что, прямо так – без одежды?

Молодой человек осмотрелся:

– Пошарим за кулисами – может, там чего? Только быстрей – Петровича предупредить надо!

***

Да-а… Жаль, что никто из местных не мог их сейчас видеть, а то бы позабавился: молодые люди выбрались из клуба через окно в костюмах, как видно, оставшихся в клубе еще с Нового года. Максим – Дедом Морозом, а Олеся – Снегурочкой. Смешно, но главное, не холодно…

– Слушай, Максим…

– Ха! Здрасьте! Вы, случайно, ничего не попутали?

Максим вздрогнул: проходивший мимо парнишка в жутком клетчатом пальтеце и валенках, округлив от удивленья глаза, обращался именно к ним.

Олеся схватила своего спутника за руку:

– Что же получается, он нас сейчас видит? А ты же говорил…

– Говорил… Господи! Одежда! Она же это… их… Значит, так повлияла.