Читаем Кокон (СИ) полностью

«Готов ли я проиграть?» – поняв, что больше не может продолжить занятие, Сейджуро отложил скрипку и отправился в душ. Его пальцы снова замёрзли и стали неповоротливыми, абсолютно непригодными для музыки. Раздевшись и включив горячую воду, он просто встал под неё и стоял до тех пор, пока не почувствовал, что согревается.


Эти дни после смерти Кагами стали самыми тяжелыми в его жизни. Сны продолжали преследовать его, но парень никак не мог понять и вспомнить, что же там произошло на самом деле. Как и почему он убил своего напарника. А главное – зачем? Из-за ревности? Да, он ревновал Куроко, но не настолько сильно, чтобы превратиться в убийцу. Ему было больно узнать, что у Тецуи появился истинный альфа, но он бы смирился с этим и научился бы жить со своим отчаянием дальше. Зачем же, зачем он совершил такой непоправимый шаг?


– Акаши-кун, – Куроко снова преградил ему путь, когда Сейджуро вышел из ванной. Парень был настроен более чем серьёзно, и теперь тренировка не спасёт Сейджуро. – Ты ведь что-то знаешь, верно? Об исчезновении Кагами-куна.

– С чего ты взял? Я его даже не видел после матча с Шутоку, – проходя мимо него с полотенцем на голове, бросил Акаши.

– Тогда где ты был? – Тецуя нагнал и поравнялся с ним.

– С каких это пор тебя стало интересовать где я и с кем? – раздраженно сказал Акаши.

– Ты странно ведёшь себя в последнее время, – добавил Тецуя. – Почти ни с кем не разговариваешь, на уроках не отвечаешь как обычно, постоянно о чём-то думаешь. Ты что-то знаешь, Акаши-кун. Я в этом уверен. Пожалуйста, скажи мне, – Тецуя умоляюще взглянул в его глаза. – Если тебе хоть что-то известно о нём…

– То что? – перебил его Сейджуро. – Что ты готов сделать, чтобы узнать что-либо о нём?


Куроко потупил взгляд и опустил голову, не ожидая такого вопроса. Однако он быстро взял себя в руки и, сомкнув кулаки, вызывающе посмотрел на брата.


– Всё, что захочешь, – твёрдо сказал он. Акаши, видя его решительность, лишь покривил губами и, обогнув парня, отправился к себе.

– Я ничего не знаю, – бросил он на ходу, чувствуя, как что-то сжимается в груди. Тецуя слов на ветер никогда не бросал – если он сказал «на всё», значит, он сделает что угодно. Ради него, ради Кагами. Он до сих пор думает лишь о нём, волнуется, переживает до такой степени, что готов броситься в омут с головой, не размышляя о последствиях. Воспользоваться им сейчас было бы отвратительно, зная, что он всё равно будет думать лишь о нём. О своём альфе.


«Что мне делать? Я не думал, что будет настолько мучительно жить с этим грузом», – Акаши снова лежал без движений, желая и боясь уснуть. Едва он сомкнёт глаза, как увидит бледного и холодного Кагами. Но не засыпать тоже мучительно – бороться со своими мыслями всю ночь. Может быть, всё кончится тем, что он пойдёт и добровольно сдастся полиции? Честно говоря, Акаши уже находился в нескольких шагах от этого, ведь построить новую жизнь на чужой смерти оказалось невозможным.


«Но я не хочу, чтобы Тецуя узнал об этом. Он может подозревать сколько угодно, но не должен знать. Кто угодно, только не он…»


– Снова будешь преследовать меня всю ночь? – усмехнулся Акаши, оказавшись в уже привычной тёмной комнате, состоявшей лишь из одной мглы. Он стоял прямо в центре и не видел ничего, будто был слеп, однако знал, кто стоит за его спиной.

– Когда ты расскажешь Куроко о том, что случилось? – тихо спросил Кагами, подойдя к нему вплотную. – Я не отпущу тебя до тех пор, пока он не узнает правду.

– Почему я должен рассказывать то, о чём я сам не знаю? – Акаши слегка развернул голову и увидел позади себя бледное лицо с горящими глазами. – Я не помню, как убил тебя. Может быть, это вообще был не я? Может быть, на нас напали, а меня подставили?

– Это был ты, и ты сам это знаешь, – схватив его за плечи, Кагами склонился над парнем, а сам Сейджуро моментально оцепенел. – Ты убил меня, чтобы присвоить Куроко себе. Но у тебя не получается, потому что не ты должен быть с ним, а я! – Тайга сжал его плечи сильнее, и Сейджуро вздрогнул от сильной боли. Он не мог пошевелиться и дать отпор, поэтому был вынужден лишь терпеть.


– Ты проиграл… – прошипел Акаши, чувствуя, как Тайга заставляет его опуститься на колени. – Теперь Куроко ничего не остаётся, как быть со мной…

– Нет, проиграл именно ты. Я не отпущу тебя, пока он не узнает правды, – повторил Кагами, полностью прижав Акаши к земле и навалившись сверху.

– Можешь мучить меня, сколько пожелаешь, но он станет моим… - прохрипел тот, ощущая, что его тело и тело Кагами растворяются во мраке.


========== Поражение ==========


– Акаши-кун? – Тецуя неуверенно постучал в дверь спальни брата. – Ты спустишься к завтраку? Акаши-кун?


Сегодня утром произошло нечто непостижимое: Сейджуро впервые в своей жизни не спустился к завтраку в назначенный час. Не было и минуты, когда он нарушал распорядок в доме, а теперь произошёл такой вопиющий случай. Отца это явно не порадовало, однако Тецуя смог его успокоить и вызвался сам поговорить с Акаши. Однако он уже несколько минут стоит возле двери, и ему никто не открывает.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство