Кокосовое молоко

Многие животные тоже обладают ценными амулетами. Камни оленей, пожалуй, самые лучшие. Но получить их трудно: нужно догнать оленя, — в этом заключается поединок. Камень оленя особенно нужный и полезный. Если человек носит его в кармане, никакой дозор не способен догнать его…

Все эти сказки были мне давно известны, а вот чего я не знал, так это того, что некоторые люди родятся «со счастливым камнем».

Только теперь мне стало понятно, отчего есть счастливчики, которым легко деньги достаются, без всякого труда.

А другим нет, вот так-то!

* * *

У моей соседки, сеньоры Карлос, как уверяют ее слуги, тоже есть камень. Оттого-то она и богата.

Она владеет доходным именьем «Пьедрас[9] Пачас». (Обратите внимание на название и скажите, разве не правы индейцы, утверждая то, о чем я вам рассказываю?)

Но, несмотря на богатство, нрав у сеньоры Карлос хуже, чем у змеи-жужжалки. Знавал я людей с дурным, просто-таки дьявольским характером, — кажется, бежал бы от них без оглядки, это были школьные учителя, приходские священники, начальники полиции и даже президенты республики, — однако я никогда не встречал такого человека, как сеньора Карлос.

Роста она маленького, как все злые женщины. И все-то у нее крошечное, хотя и очень пропорциональное: ручки, ножки, головка, ушки, глазки, ротик… Но из этого малюсенького ротика вылетают такие большущие ругательства… большущие, как все, к чему она имеет пристрастие. Кольт сорок четвертого калибра, который она носит, свешивается ей чуть ли не до колен, сигары она курит величиной с четверть, а гуаро пьет двойными глотками. Все должно быть в ее доме громадным, даже слуги. Маленьких она не держит.

Пожалуй, виновниками дурного характера сеньоры Карлос и являются ее слуги, уж слишком они допекают ее. Они уверены, что если дразнить ее как быка, то — по их словам — в один прекрасный день в припадке бешенства она в конце концов «выбросит камень». А так как каждый из них желает быть счастливым, они и изобретают каждый свой собственный способ, чтобы разозлить ее.

— Себастьян!

— Что прикажете?

— Ходил ты поить коров?

— Каких коров?

— Моих, болван. Опять за свое.

— Ну еще бы!

— Я спрашиваю, ходил ты?

— Куда?

— Поить коров.

— Зачем?

— Ну и бессовестный! Это ты нарочно так говоришь, чтобы извести меня. Убирайся вон отсюда, пусть тебя терпит твоя…

— Ну еще бы!

— …пусть тебя терпит твоя…

— Ну еще бы!

— … твоя мать, а я…

— Ну еще бы!

— …я уже устала…

— Ну еще бы!

— Тьфу! Вот сукин сын…

— Ну еще бы!

Сеньора Карлос продолжает изрыгать свои самые смачные ругательства и все более и более возгорается гневом, пока наконец, задохнувшись от бешенства, не приходит в изнеможение. Обессиленная, она входит в дом, пыхтя как паровоз.

Как только хозяйка удалилась, тут же сбегаются слуги, наблюдавшие шумную сцену, и, окружив Себастьяна, спрашивают:

— Ну как, выбросила камень?

— Черта с два она выбросит, проклятая!

— Наберись терпенья. В следующий раз выбросит.

Бывают дни, когда подобные сцены повторяются ежечасно, с хронометрической точностью. Слуги шушукаются:

— Сегодня твой черед. Ступай, доведи ее до белого каления.

— Ладно, пойду. Где наша не пропадала!

В такие дни сеньора Карлос бывает похожа на змею-чинчинтору, у которой никто еще не пытался отнять камень. Но довольные слуги воображают, что они у цели, Потирая от удовольствия руки, они говорят себе:

— Ну уж сегодня-то она выбросит камень.

Однако сеньора Карлос камня не выбрасывает. Кажется, его легче раздобыть у жужжалки.

* * *

Я уже говорил вам, что в дурном характере сеньоры Карлос повинны ее слуги. И, как видите, я не лгу. Уж слишком они донимают ее.

Но сеньора Карлос умеет и смеяться.

Со мной она бывает весьма любезна, и, когда мы беседуем с ней, она громко хохочет. Всякий раз, когда я прихожу к ней, она откупоривает бутылку виски, хотя сама очень привержена к отечественному гуаро.

Я заметил, что слуги злятся, когда я прихожу навещать их хозяйку. Причину этого я выяснил. Они говорят, что, когда сеньора Карлос беседует со мной, только тогда они слышат громкие взрывы ее смеха. Дело в том, что ей нравятся пикантные истории, и я всегда приношу ей новые, свеженькие. И как же она хохочет!

— Так она разве выбросит камень! Ишь как развеселилась. Попробуй потом снова распалить ее.

— Эх, разве что с похмелья выбросит. Поглядите на них, оба уже здорово нагрузились…

* * *

— Ваше здоровье, дон Федерико! О, сеньор, не будьте ломакой, выпейте до дна. Вот как это делается. Терпеть не могу, когда в рюмках остается вино. — Затем любезно: — Не желаете ли закусить хокоте[10]?

— Хочу, соседка.

— С солью?

— Да, с солью.

— Хорошо закусывать вино хокоте. Но поверьте моим словам: пить следует только гуаро, потому что оно освежает. А этот гуискиль[11] вредный, он горячит.

— Последую вашему совету.

— Это я вам по опыту говорю. Раньше я только и пила гуискиль, но после почковой колики мне пришлось сменить его на гуаро.

— Может, почечной?

— Вот именно. Меня лечил один доктор из Сонсонате и, когда исследовал мочу, сказал, что у меня болезнь… как же это… не припомню. В общем, что у меня камни.

— Что?