Коктейль «Россия»

Василий Тредиаковский. Родился в Астрахани в семье священника. Православного ли?.. Ответа не знаю, известно лишь то, что учился юный Тредиаковский в школе католических монахов-капуцинов. Так что, наверное, о стопроцентной русской крови говорить не приходится. Но разве это важно? Важно то, что Тредиаковский внес большой вклад в развитие русской литературы, достаточно вспомнить один из его ранних трактатов «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735). А его «Разговор об ортографии» – первый в русской науке опыт изучения фонетического строя русской речи!

Поэтом нулевого цикла
Я б Тредиаковского назвал.

Еще строенье не возникло —

Ни комнат, ни парадных зал.

Еще здесь не фундамент даже —

Лишь яма, зыбкий котлован…

Когда на камень камень ляжет?

Когда осуществится план?..

Он трудится, не зная смены,

Чтоб над мирской юдолью слез

Свои торжественные стены

Дворец Поэзии вознес.

И чем черней его работа,

Чем больше он претерпит бед —

Тем выше слава ждет кого-то,

Кто не рожден еще на свет.

Так писал о Василии Тредиаковском наш современник Вадим Шефнер.

Еще один фундаменталист-строитель: Антиох Кантемир, сын молдавского господаря, писателя и ученого-энциклопедиста Дмитрия Кантемира. Антиох Кантемир – один из основателей русского классицизма и новой сатирической поэзии.

Василий Капнист, сын украинского помещика, русский поэт и драматург, прославился сатирической комедией «Ябеда» (1793) о суде и судейских, запрещенной цензурой. Капнист оказал влияние на Грибоедова.

Далее. Денис Фонвизин, драматург, автор бессмертного «Недоросля» и такого типично русского персонажа, как Митрофанушка. «Все в этой комедии кажется чудовищной карикатурой на все русское, – отмечал Гоголь в „Выбранных местах…“. – А между тем нет ничего в ней карикатурного: все взято живьем с природы…»

Ну а сам-то он кто, Фонвизин? Свой род ведет с рыцаря-меченосца Фон-Визина, который при Иване Грозном в Ливонскую войну был пленен и затем сражался уже на стороне русских… Вот вам еще одно биографическое коленце!.. И все же, несмотря на немецкую частицу «фон», как писал Пушкин в письме к брату, «он русский, из нерусских русский».

Попутно вспомним еще об одном «нерусском русском» – о немце Якобе Штелине (родился 9 мая 1709 года). Именно Штелин был первым историком русского государства.

Идем, как говорится, дальше. Кто благословил Пушкина? Кто открыл дорогу в русской поэзии живому «подлому» языку? Гаврила Державин. Он любил подчеркивать, что происходит от татарского мурзы Багримы. Пушкин критиковал Державина и писал, что «его гений думал по-татарски, а русской грамоты не знал за недосугом». Но это писал зрелый Пушкин, а вначале и он преклонял голову перед музой Державина.

Гром победы, раздавайся!
Веселися, храбрый росс!

Это не могло не нравиться. В крови Державина явственно виден отблеск старых русско-татарских сеч и битв, да и характер у поэта был воинственный. Не без отваги Державин заявлял, что необходимо писателю «истину с улыбкой говорить…». И кому? Царям! На такое заявление нужна действительно солдатская доблесть, ибо сказал – и пал в бою. Хотя, конечно, «владыки света – люди те же».

Заглянем в родословную другого большого русского поэта XIX века Василия Жуковского. От кого произошла «небесная душа», как звал Жуковского Пушкин? Отец Жуковского – русский богатый помещик Афанасий Бунин, мать – пленная турчанка Сальха, взятая в полон русскими при штурме Бендер в 1770 году. Турчанку привезли в Россию и подарили (а что церемониться?!) помещику Бунину, ее крестили и нарекли Елизаветой Турчаниновой. Она жила в доме в качестве няньки при младших детях Бунина, а когда родила сына, то помещик распорядился, чтобы его усыновил Андрей Жуковский, живший на хлебах у Буниных. Когда Василий Жуковский подрос, то стоило немало сил причислить его к дворянскому званию. Первый учитель будущего русского поэта был немец-гувернер Яким Иванович, как его звали в доме.

Происхождение, национальные корни – все это, по всей вероятности, сыграло определенную роль в становлении характера Василия Жуковского, не отсюда ли минорные ноты в его творчестве?

Смотри… очарованья нет;
Звезда надежды угасает…
Увы! кто скажет: жизнь иль цвет
Быстрее в мире ичезает?

И вообще, «мне рок судил брести неведомой стезей».

Жуковский пел про «Лаллу Рук», про «Освальда», но вместе с тем и живописал простые бытовые картинки: