Кола

– Жемчужные. Жемчуг сыскивать будешь.

– Жемчуг? Как это? – Смольков посерьезнел.

– Маркел расскажет.

Смольков окинул Маркела враз потрезвевшим взглядом.

– А чего, послушам!

Маркел подался к нему, поманил рукою.

– Ты, парень, коли тягу имеешь к музыке, – в жемчуге понимать будешь. Уж поверь мне. Я вашего брата на веку видел. Жемчуг тонкой души требует. В нашей Коле-реке он водится. Не царский, конечно, морской который, но стоящий. Уж поверь. И если ты на лето не запродался, прибивайся ко мне.

– Что делать?

– Труд невелик. Походишь по бережку с веревкой, плот поводишь. Мне-то, вишь, одному несподручно. Нога у меня.

– А ты на плоту?

– Я на плоту, ракушечки буду на дне высматривать. Видел жемчуг когда-нибудь? А как сыскивается, не знаешь? Я научу. Сыскателем будешь.

– Сколько я получу за это?

– Сколько добудем. Часть.

– Исполу?

– Как исполу можно? Я знаток. Да и в казну мне заплатить надо. Две трети мне, треть тебе.

– Ты покажи ему жемчуг, – сказал Афанасий. – Есть у тебя?

– А как же? – согласился Маркел с готовностью. – Есть. Хоть сейчас покажу. – Он поднялся, застучал ногой к сундуку. Сгибаясь, неловко нашарил под сундуком ключ, открыл, взял сверху мешочек. Лицо светлое. Сказал, показывая: – Жемчуг.

Бережно с ладони Маркел высыпал на стол зернышки размером с горошину, больше, меньше. Нежно-розовые, темно-серые, иссиня-черные. Они покатились на стол, загорелись, переливаясь светом.

– Ух ты-ы! – выдохнул Афанасий.

Андрей не мог отвести глаз от зерен.

– Видал? Вот это и есть самое древнее украшение русских людей, окатный жемчуг. Говорят, еще в Новгороде Великом его вот как ценили. Ишь, жемчужинки у меня немалы и хороши, и водою чисты...

При мягком свете свечей жемчужные зерна будто изнутри светились.

 – Много радости от него. И взору приятно, и на ощупь. И когда видишь на человеке – уважение внушает. Маркел шарил любовно рукою по зернам. Кучку разравнивал, будто гладил. Говорил Смолькову: – Ты подержи руками его, погляди, потрогай. Ты узнаешь... А если лето со мной пробудешь, сам понимать кое-что начнешь. Я тебе, парень, про жемчуг порасскажу – диву дашься. Ценность зернышек научу различать, понимать красоту их. Ты узнаешь, почему жемчуг только в чистых и светлых реках водится. В какие только семга заходит. Много за лето узнаешь. И душой отдохнешь. Ишь, она сейчас мутная у тебя. Дар к музыке тебе дан, а ты песни вон какие играешь.

– При чем тут музыка?

– Сам поймешь летом. Ракушечка створочки раскроет свои и пригреется на дне реки в солнце, как принцесса сказочная лежит. Светится в перламутре чистая, умытая. В трубочку на нее смотришь – сердце заходится.

– А можно потрогать? – спросил Андрей. Ему непрестанно думалось: если зовут Смолькова добывать красоту такую, то и он, Андрей, тоже смог бы.

– Возьми, возьми.

– Как же их добывают?

– Трубочка пустая со стеклышками. Ну и прутик такой, как шестик. Лежишь на плоту и в трубочку на дно смотришь. Не все ракушки с зернышками. Дотронешься шестиком до ракушечки, а она с испугу створочки закрывает и к шесту прищемляется. Тут и тянешь ее наверх.

– А потом?

– Секрет, – засмеялся Маркел.

Смольков рукой показал на жемчуг:

– Денег, поди, это стоит?

– Стоит, – сказал Маркел. – Для умного денег немалых. Если лето солнечное пойдет, я одену тебя, обую и денег дам. Мы с тобой сыщем их. Места знаю.

— А ведь тебе, Маркел, можно достаток иметь на жемчуге, – сказал Афанасий. – Нанял бы себе мастерицу, пусть кокошников нашьет за зиму. А ты их в Архангельск, на ярмарку.

– Вот все пытаюсь, – у Маркела улыбка беспомощная. – Да какой я торговец? Девки кольские за дешево все выманивают. А я пожадничать не могу. Коли им в радость, пусть носят да меня помнят. А на ярмарку... Иностранцы там продают жемчуг в оправе из золота. А жемчуг, я вижу, наш, северный. Немало его втай уходит.

– Чудной ты мужик, Маркел.

– Какой есть. Другим становиться поздно. – Маркел осторожно собирал жемчуг в мешочек. Сказал Смолькову: – Так что подряжайся, парень.

– А задаток? – спросил Смольков.

– Можно и задаток. – Маркел подумал и засмеялся опять виновато. – Только не кучеряво. И бумагу составим, чтобы слово вернее было.

Андрей чуть не сказал: какой, мол, тебе задаток, если летом собираешься вон куда. Он знал, что Смольков не передумал уйти в Норвегию. Смольков толкнул его под столом. Андрей смолчал. И еще подумал: подходящее это занятие для Смолькова. Если бы не кузня, он и сам, пожалуй, согласился бы.

Маркел отнес жемчуг и запер. Ключ снова под сундук сунул. Вернулся к столу и наполнил рюмки.

– А как ты тогда попал с Суллем, Маркел? – спросил Афанасий. – Ведь занятие твое стоящее.

Маркел рассматривал рюмку свою на свет.

– А видишь ли, два лета кряду дождливыми были. Реки полные шли. А какое при большой воде сыскательство! Денег на зиму нет. А тут Сулль подвернулся. Вот я и поддался соблазну. Давай-ка выпьем. Судьбу – ее, видно, ни объехать, ни обойти.

– Дело-то какое у тебя было? – спросил Афанасий.

– Да вот, – и Маркел кивнул на Смолькова. – Его сговорить хотелось. Люди сказывали, свободен.