Колдовские чары

После, лежа, утомленная, но счастливая в его объятиях, Анжела нежно нашептывала ему:

— На следующий год мы обязательно поедем во Францию, обещаю тебе.

Филипп долго молчал. Потом, повернув ей голову, чтобы ей было удобнее смотреть ему в лицо, он сказал:

— Мне очень жаль, Анжела. Наполеон замирился с Англией, но это всего лишь передышка. Мы должны ехать сейчас же, до того, как следующая блокада не даст нам возможности добраться ни до одного из французских портов.

Выходит, ничего не изменилось.

Сердце у Анжелы упало, словно камень пошел на дно, но у нее больше не было сил, чтобы продолжать борьбу. Вероятно, Филипп ожидал новой вспышки в войне между Англией и Францией. Если она, не дай Бог, разразится, то они окажутся в ловушке на территории Франции. Сколько же времени пройдет, прежде чем они опять вернутся сюда в "Колдовство"? — с беспокойством размышляла она.

И все же теперь она знала, что поедет. Если она откажется, то наступит конец всему. Поедет ли без нее Филипп, вернется ли?

Она не могла пойти на такой риск.

Но покинуть "Колдовство"! Что же она наделала!

Мими по-прежнему не хотела ехать во Францию, а Анжела все время убежденно повторяла, что она ей просто необходима.

Но Анжела побуждала ее к этому с неумолимо разделившимся на две части сознанием. Как могла она отправиться в столь опасное путешествие без этой женщины, которая для нее была всем — нянькой, доверенным лицом, ее ходячей "совестью", которая в детстве после отца была самым близким человеком для нее? С другой стороны, как могла она покинуть "Колдовство", не оставив свое имение на попечение Мими и Жан-Батиста под присмотром, само собой разумеется, дядюшки Этьена?

Когда она доверила терзавшую ее дилемму Филиппу, он принял скорое и ясное решение. Не поднимая глаз от письменного стола, он бросил:

— Оставь ее здесь. В любом случае после нашего приезда нам понадобится какая-нибудь парижская прислуга. Тебе нужно будет иметь рядом человека знающего, понимающего толк в высокой моде, в вопросах соблюдения протокола и т. д. Говорят, что у Первого консула целый двор таких людей в Тюильри.

— Ну, а что я буду делать без горничной на борту судна? — спросила Анжела.

— Обойдемся. Я буду постоянно рядом с тобой.

— Ты можешь уложить мою прическу? — фыркнула она с презрением.

— Пусть волосы располагаются на голове своим естественным образом, в таком случае ты станешь еще более обворожительной.

Тайно испытывая удовольствие от его слов, Анжела деликатно хмыкнула:

— Буду ли я обворожительной, если меня доконает морская болезнь, как ты думаешь?

— Надеюсь, моя любовь, этого не произойдет, — ответил он, вскинув на нее глаза.

— Не забывай, ведь я беременна, — предостерегла она его.

Он скорчил кислую гримасу.

— В таком случае возьми с собой девочку. Минетт.

— Она ничего не умеет. Кроме того… — "Я ее недолюбливаю", — подумала Анжела, но промолчала.

— Она в состоянии принести тебе еду в каюту, ухаживать за тобой, если ты разболеешься. Мими может научить ее укладывать твои волосы, разве это трудно сделать? Она уже взрослая девочка. Когда мы наймем парижанку, девочка будет ей помогать по дому.

После слезного прощания с дядюшкой Этьеном и тетушкой Астрид, Анжела в декабре взошла на борт шхуны. Ее родственники не знали, когда вернется Клотильда, и пытались, правда, безуспешно убедить Филиппа повременить с отъездом до будущей весны. Слава Богу, сезон бурь и ураганов миновал, прекратились и злые штормовые ветры, задувавшие все осенние месяцы со стороны залива. Теперь они дули с севера, понижая температуру воздуха, но не причиняя большого вреда и разрушений.

Их корабль представлял собой трехмачтовую шхуну со сложным переплетением снастей. В ее элегантном внешнем виде угадывалась способность развивать высокую скорость. Дядюшка Этьен с тетушкой Астрид и еще несколько друзей сопровождали их до самой набережной, но Мими было запрещено появляться у них на глазах. Она была в отчаянии от приказа послать на судно вместо себя свою дочь Минетт и постоянно требовала от Филиппа и Анжелы все новых и новых заверений в том, что они уберегут ребенка от "посягательств этих негодных моряков-янки". Она, конечно, будет ужасно скучать по Мими.

По собственному опыту зная, на каком маленьком, скученном пространстве им придется пересекать Атлантику, Филипп заблаговременно снял для них и соседние каюты. У Минетт, настроение которой определялось забавным хитросплетением большого самомнения четырнадцатилетней девочки, лихорадочного возбуждения и обычного страха перед неизвестностью океана, будет свой соломенный тюфяк в крошечной каюте Анжелы.