Колдовские стёкла. Дочь Чёрного короля

— Это был намёк, что не стоит разглядывать их слишком пристально. Первое правило драконьего клуба — никогда не говори о драконах при драконах…

Игнорируя испуганный вздох Надеи, я подошла ближе и протянула руку сквозь прутья клетки. Сдаётся мне, это чистая формальность, — расстояния между прутьями были такими широкими, а дракончики, похожие на пёстрых птичек, такими мелкими, что им не составило бы труда вылететь наружу…

— Привет, — прошептала я малышу, который взгромоздился мне на ладонь. — Ух ты! Ты горячий. И тяжёленький…

Дракошка обжигал, но было терпимо. Он уселся, подвернув под себя плоский мягкий хвост, задрал голову и уставился на меня огромными янтарными глазами. Радужка у него и в самом деле была радужная, но всё-таки больше всего в ней было золотистого, медового оттенка. Он фыркнул что-то, склонил голову с пушком на макушке и ещё раз пыхнул огнём. Надея вскрикнула. Я только усмехнулась.

— Кажется, я тебя знаю, — улыбнулась я дракону. — И даже знаю, как тебя зовут… Хочешь быть моим питомцем, Пыхалка?

Дракон прищурился и зевнул.

— Дай ему что-нибудь, — шёпотом подсказала Надея. — Чтобы заключить союз…

— У меня ничего нет, — ответила я, не разжимая губ и не сводя глаз с оранжевого зверя. Соседка принялась судорожно копаться в сумке, вытащила на свет что-то упругое, серое, в форме цилиндра, и вложила мне в свободную руку.

— Это мясной батончик, — шепнула она. — Я несла для кролика, но он какой-то сонный…

Мысленно поблагодарив, я протянула батончик дракону, и тот с жадностью накинулся на угощение. Жевал он так интенсивно, что моя рука ходила ходуном, а у него вздрагивали и блестели крохотные оранжевые крылья. Когда дракончик одолел рулет, он улёгся на спину и подставил чешуйчатое пузо песочного цвета. Его морда ясно выражало пожелание: чеши!

Слегка растерявшись, я провела пальцем по драконьему животу. Он извернулся и заурчал. Какой милаха! Вот уж не думала, что эти грозные создания такие ляльки…

«Лялька» недовольно фыркнул: чеши дальше!

Я пощекотала его ещё чуть-чуть, и Надея осторожно коснулась моего локтя:

— Пусти его в клетку. Он сейчас уснёт. Придём попозже… Дай ему к тебе привыкнуть, переварить знакомство…

— И рулет, — кивнула я, — снова протягивая руку меж прутьев клетки. Сыто отдуваясь, дракон перебрался с ладони в своё гнездо на насесте и свернулся клубком.

— Милый, — пробормотала Надея.

— Пыхалка.

— Пыхалка? Хочешь так его назвать?

— Его всегда так звали, — ответила я, улыбаясь, и повернулась к Надее: — Спасибо. Ты нас познакомила… Когда я смогу к нему проходить? Можно будет взять его в нашу комнату?

— Надо спросить у Хаусихи. А приходить можешь, когда захочешь. Может быть, он сам захочет переселиться к тебе, и тогда от него уж точно не отвяжешься… Прилипнет, как тень.

Как тень. Замечание Надеи вызвало ещё одно воспоминание — далеко не такое приятное, как Пыхалка. Но на этот раз я собиралась задать вопрос и не отставать, пока не узнаю ответ.

— Надея. Что такое эти тени, про которые все говорят?

Надо отдать ей должное, она не стала уходить от вопроса. Но как-то вдруг сморщилась и сжалась — поникли ирисы, и яркая вышивка крестиком съёжилась и поблёкла.

— Тёмные сущности, противоположные свету. Они обитают во всех мирах, где светит солнце. Где-то они слабее, где-то — больше. В твоём мире они, наверное, были совсем маленькими, раз ты о них не знаешь…

— Нет, я знаю о тенях, — они бывают там, куда не попадает свет, и всё такое. Но у вас тут какие-то другие тени.

— Тут тени злее, и к тому же пропитаны колдовством. И они… ну… они наделены разумом.

Тени, наделённые разумом. Что за бред.

— Откуда они берутся?

— Приходят из своего обиталища. Мы зовём его Чёрный Мир.

— А заблокировать проход нельзя? Забаррикадировать, закрыть?

— Если найдёшь его — то конечно.

— Так вы не знаете, где он… — разочарованно вздохнула я, уже успев представить, как палю этот проход огнём.

Надея, вопреки обыкновению, даже смеяться надо мной не стала. Только взглянула на свои светящиеся часы и охнула:

— Химик!

Мы пулями долетели до конца зверинца, прыгая через две ступени, миновали лестницу, прошли ещё несколько комнат и кабинетов — и наконец оказались у дверей кабинета по приручению теней.

* * *

Я словно вошла в театр.

Этот кабинет, просторный, тёмный и сказочный, совершенно не походил на обычный класс. Даже до разрисованного экзотического класса госпожа Ирины ему было далеко…

Вдоль всей противоположной стены был устроен невысокий деревянный настил; саму стену скрывали складчатые бархатные портьеры. Это напоминало маленькую сцену кукольного театра. И пахло похоже: мелом, немного пылью, нафталином и сладковатой пудрой… Единственным источником света были широкие оранжевые лампы в плетёных абажурах. Мягкие рыжие лучи, пробираясь сквозь переплетения абажура, давали на стене причудливые узоры и не менее причудливые… тени.

До меня наконец дошло, почему предмет называется «приручение теней», и театральная атмосфера обрела смысл.

Это не кукольный театр. Это театр теней.