Колдовской апрель

- Да. Кроме тебя. После смерти Стивена я не только не спала ни с кем. Я даже не смотрела на мужчин. Я вообще ничего не хотела. Ничего и никого.

- И ты думаешь, я в это поверю?

- А почему в это нельзя поверить?

- Ты говорила, что твоего мужа нет в живых уже три года.

- Да.

- И ты ни с кем...

- Нет!

- Молодая, красивая вдова! Наверняка вокруг вилось полно мужчин, которые были бы не прочь...

- Все эти годы я носила обручальное кольцо. Кроме Джона никто и не знал, что я вдова.

Рикардо вновь цинично усмехнулся. Джина тихо добавила:

- До встречи с тобой, я имею в виду... До проклятой встречи с тобой... Ты не понимаешь! Я ушла с головой в работу, я не хотела думать ни о чем, я свела все свои контакты вне работы к нулю.., ну, почти к нулю. У меня была Джолли, потом у меня появился Джон. Мои два друга. Это все. Я была разбита на мелкие кусочки.

- Ты опять пытаешься убедить меня в невозможном. Что молодая, красивая женщина, здоровая и потому несомненно обуреваемая вполне естественными желаниями добровольно отказалась от всех контактов...

- Рикардо, ты все время сводишь все к сексу, но ведь я потеряла не только секс. Между прочим, не так уж он мне... Короче, это я могла пережить, обойтись без этого. Пойми! Я любила Стивена почти всю свою жизнь. Наверное, ты никогда не любил, поэтому и не понимаешь меня. Я потеряла куда больше, чем секс. Человеческое тепло. Ласку. Заботу. Защищенность.

Рикардо Хоук почувствовал приступ паники. Золотоволосая красавица не лгала - он это чувствовал. В ее голосе звучала боль, которую невозможно подделать, в ее глазах стояла тоска, которую невозможно сыграть. А если так - то он, Рикардо Анжело Хоук, убивал ее своими словами, своим цинизмом, убивал с особой жестокостью, беспощадно и страшно, так, как нельзя убивать ни одно живое существо.

Он пытался удержать позиции.

- Итак, ты три года ухитрилась прожить одна, без любовника, но после этого улеглась в постель с первым встречным.

Джина поникла. Она молчала, словно жизнь уже покидала ее. Рикардо почти ненавидел себя, но говорил дальше:

- Или ты хочешь сказать, что я был каким-то особенным? Возможно, таким, как Джон Тернер?

- Нет.

- Тогда почему, черт возьми!

- Я слишком много выпила... Потеряла контроль над собой. Внезапный порыв. А может быть... Может быть, я просто почувствовала, что мое время скорби и слез кончилось и можно попытаться начать жизнь заново...

- С первым встречным?

- Нет. С тем мужчиной, который пробудил во мне такие чувства, о каких я давно уже забыла.

- Может быть, все дело в том, что мы с твоим мужем похожи?

- Мне так показалось вначале, но я ошиблась. Ты не похож на Стивена. Совсем не похож. Даже внешне.

- И все же я тебя привлек?

- Да.

- Не в качестве ли очередной кормушки?

- Мне не нужна кормушка.

- Ну, это сейчас, пока ты молода и хороша собой.

- Мне никогда не нужна была никакая кормушка, и не понадобится в дальнейшем. Я могу зарабатывать себе на жизнь сама.

- Знаешь, моя дорогая, так думают очень многие женщины, но когда находится толстый и богатый папик, они вдруг понимают, что, в сущности, от них требуется очень немногое... И даже удивительно, как много мужчин ловятся на смазливые личики и упругие попки. А уж известная поговорка насчет старого дурака...

- Джон вовсе не был дураком. Он был очень одинок и несчастен. И в любом случае достаточно умен, чтобы понять, играю я или нет.

- Когда он сказал тебе, что ты его наследница?

- Он не говорил. Мы вообще никогда о деньгах не говорили. Я понятия не имела, богат он или беден. Уже после его смерти меня вызвал его адвокат и объявил, что я унаследовала все состояние Джона. Я не могла этому поверить... А теперь позволь мне пройти. Я очень устала, это был слишком долгий и трудный день. Я хочу в постель.

- Одна?

- Одна.

- Что ж... Тем не менее, нога-то у тебя все еще болит, так что я тебя отнесу.

- Нет! Она не настолько болит, и я вполне могу идти сама.

Ей было страшно представить, что Рикардо Хоук возьмет ее на руки. Если она, Джина Хьюстон, еще раз переспит с Рикардо, все погибло. Она потеряет остатки самоуважения, свою гордость, свое достоинство, и он тогда окажется совершенно прав, считая ее обычной шлюхой.

Джина схватила с пола сандалии и резко шагнула к дверям. Острая боль пронзила ее ногу, и Джина с криком схватилась за спинку стула.

Рикардо вскочил и гневно процедил сквозь зубы:

- До каких пор ты будешь вести себя, как малолетняя идиотка!

В следующий момент он решительно подхватил ее на руки, и внутри ее тела запылал настоящий пожар. Сердцебиение стало таким бурным, что Рикардо тоже почувствовал это и издевательски пропел:

- Мне будет намного удобнее, если ты обнимешь меня за шею.

Она закусила губу и выполнила его просьбу, хотя, судя по всему, ни в какой помощи он вообще не нуждался. Он нес ее легко, словно ребенка, и лишь потом, в самом конце пути, у двери ее комнаты слегка сбил дыхание.