Колдовской мир

Они усадили меня на какую-то хилую клячу и накрепко привязали к седлу, словно боялись, что я наброшусь на них. Кроме этих четверых, поблизости не было ни души, что меня очень удивило. Было похоже, что предстоящий вояж затеян исключительно Годаром, поведение которого отнюдь не настраивало меня на бодрый лад.

При выезде из форта он занял место во главе кавалькады, за ним следовал один из стражников, тянувший на поводу мою лошадь; двое других замыкали шествие. Все стражники были уже в летах — с одинаково грубыми лицами, словно вырубленными топором. И, хотя в обращении со мной они обходились без грубостей, я знал, что всякая моя попытка к бегству будет тут же пресечена.

Чуть проехав по тропе, мы свернули с неё и направились на север — неспешной рысью, вслед за Годаром. Я оглянулся назад. Довольно странный визит госпожи Крисвиты не выходил у меня из головы. Нельзя сказать, чтобы я связывал с ним какие-то надежды, скорее, я был заинтригован её словами о том, что не все в этих недостроенных стенах думают одинаково. Но теперь форт казался всеми покинутым.

Никто из охранников не заговорил со мной, да и у меня не было повода обращаться к ним с вопросами. Мы ехали молча — сначала под тяжёлыми тучами, а потом под моросящим дождем, который стражников нисколько не беспокоил.

Несмотря на безнадёжность своего положения, я продолжал присматриваться к конвоирам и к местности, выискивая какую-нибудь возможность для побега. Мои руки были привязаны к луке седла, а ноги — к стременам; поводья моей лошади держал едущий впереди воин. Меня оставили в кольчуге, но отобрали шлем и оружие. Клячу, на которой я восседал, легко могла сбить с ног любая из их лошадей.

Мы ехали по открытой местности, поросшей высокой травой, по-осеннему пожухлой. Этот край выглядел унылым, но всё же был обитаем: невдалеке от тропы, по которой мы ехали, паслось стадо косуль. Изредка над головой пролетали птицы, и, наблюдая за ними, я вспомнил о фланнане…

Неожиданно Годар остановил своего коня, подождал, пока всадник, который держал поводья моей лошади, поравняется с ним, что-то тихо сказал ему, и тот отдал ему поводья, а сам поскакал дальше. Годар начал подтягивать поводья, пока моя лошадь не приблизилась вплотную к его коню.

— Кто прислал тебя к нам, клятвопреступник? — процедил он сквозь зубы, глядя на меня в упор. — Кто прислал тебя, чтобы вредить дому Дальмота?

Его вопрос был лишён, как мне показалось, всякого смысла.

— Я не клятвопреступник и никогда никому не желал зла, — ответил я.

За эти слова я был вознаграждён ударом в ухо, от которого, будучи привязанным к седлу, не смог увернуться.

— Мы умеем заставить говорить кого угодно, — рявкнул он. — Карстенцы научили нас этому.

— Не сомневаюсь, — заверил я его. — Только никак не пойму, что от меня требуется.

К счастью, в нём сохранилась толика здравого смысла, хотя он и привык полагаться на свои кулаки.

— Тебя везут на суд Владычиц. Если ты в самом деле тот, за кого себя выдаёшь, знаешь, что тебя ждет? — спросил он.

— Ещё бы, — отозвался я. Для Годара, безусловно, воинская честь была превыше всего, а следствием этого, как известно, является полное равнодушие ко всему, что происходит на свете.

— Из тебя вытряхнут душу, — пояснил он мне. — Рано или поздно мы всё равно узнаем, что нам нужно. Почему бы тебе не сказать прямо сейчас — кто послал тебя искать прибежища у Хорвана, чтобы очернить его имя?

— Никто меня не посылал. Я пришёл к вам случайно, — начал было я, но он меня прервал.

— Пришёл?! Не пришёл, а приехал! На одном из наших коней, который сбежал из форта и через пару дней вернулся, тогда же, когда появился и ты. Ты ведь не скрывал, что балуешься колдовством. Похоже, что история с конём — твоих рук дело. Только зачем тебе всё это понадобилось? И зачем ты выступил против Хорвана? Он ведь не враждовал с твоей семьей. Кто надоумил тебя? — наседал Годар.

— Мне было безразлично, чей это форт, мне подошёл ты любой другой, — сказал я устало. Невозможно было заставить его поверить в это, он вбил себе в голову, будто я всё-таки замышлял зло против его господина. Между тем, меня удивило то, что он сказал. Оказывается, между беженцами, принадлежащими к древней расе, всё ещё случается кровная вражда.

— Я же говорил: на меня возложена миссия — набрать воинов из людей древней расы, тех, кто захотел бы освободить от нечисти страну, бывшую когда-то их прародиной.

Я приготовился ещё раз получить удар в ухо, но, к моему удивлению, Годар с непроницаемым видом повернул голову на восток и хрипло захохотал.

— Неужто ты надеешься, что эти выдумки спасут тебя?