Колдовской мир. Год Единорога

Он строго-настрого запретил кому бы то ни было даже пытаться приблизиться к таинственному месту. Во время дежурства мы видели площадку по меньшей мере дважды, но осквернить ее не посмели. Что было весьма благоразумно.

Но молодости благоразумие свойственно не всегда. Мне хотелось спуститься и проверить, из какого материала сделаны эти символы, не поддавшиеся воздействию погоды и течению времени. К тому же никакой угрозы оттуда не исходило. Стоя наверху и глядя на лепестки, тихо падавшие на камни, я испытывал умиротворение и какое-то неясное желание. Я и сам не мог разобраться в своих чувствах. Потом я встряхнулся, будто кто-то грубо разбудил меня и призвал к исполнению обязанностей. Я продолжил обход территории, а меня сопровождал запах цветения: непознанное не хотело выпускать меня из своих объятий.

Я всегда считал, что не склонен к мечтам и фантазиям. В доме Гарна такого фантазера мигом бы перевоспитали. Моему лорду все, связанное с чувствами, казалось подозрительным. Теперь, пройдя через Ворота, я испытывал беспокойство. Меня обуревало желание исходить эту землю вдоль и поперек без всяких запретов. Вот если бы я был вольным Братом по Мечу, который может познать как добро, так и зло… Спал я плохо и старался подавить плохое настроение и неясные желания. Старался, соблюдая железную дисциплину, внести свой вклад в общую работу. Дежурство по охране территории было мне не в тягость. Напротив, я шел на него с легким сердцем и даже с удовольствием, которое старался не показывать окружающим.

Обход территории длился весь длинный летний день – от рассвета до заката, – и засиживаться было нельзя. Поэтому я быстро зашагал по уже знакомой мне дороге.

К югу горный хребет был очень широк, темно-серые и мрачные скалы лишены всякой растительности. За этим хребтом начинались владения Тагнеса, но никто из нас туда не ходил. К западу скалы были еще выше, а каменные обломки такие острые, что ходить там приходилось с величайшей осторожностью. Через реку переправы не было, так что обычно патрулировали двое – один шел на север, а другой на юг. Встреча происходила обычно возле реки. Мы махали друг другу, стоя по разные стороны ущелья.

В этой раз Хьюлин немного опередил меня. Он стоял, прислонившись спиной к скале. Мы, как всегда, поприветствовали друг друга. Я заметил, что сегодня ему повезло: у ног его лежали охотничьи трофеи, очищенные и подготовленные к обжариванию над костром. Жестом я поздравил его, но он не ответил. Человек он был хмурый. Затем он забрал свою добычу и ушел. Я же съел прихваченный с собой завтрак и запил тепловатой водой из фляжки.

Стая черных птиц прилетела в коридор, пробитый рекой сквозь скалы. Летели они так низко, что я мог их хорошенько разглядеть. У них были блестящие красные глаза, а над крепкими черными клювами выступала оголенная красная плоть, что придавало им нездоровый вид. Надо ли говорить, что это их совсем не украшало. Две из них отделились от стаи и закружили прямо над моей головой. Их пронзительные хриплые крики нарушили умиротворенное состояние, которое я доселе испытывал.

Одна спланировала на меня без предупреждения. Когда я поспешно поднял руку, когти ее буквально вспороли кожаный рукав куртки. Я выхватил меч и вскочил на ноги. Теперь уже обе птицы летали надо мной. До сих пор я еще не видел, чтобы птицы нападали на человека.

Красные глаза их сверкали, из разверстых клювов вырывались резкие крики. Одна из них снова напала на меня. Я взмахнул мечом, целясь в комок из перьев, но птица легко увернулась. Другая тем временем пошла в атаку. Впервые я почувствовал беспокойство. Защищался я крайне неловко. Куда мне было деваться от этих клювов и когтей? Если только найти какое-нибудь укрытие… Я быстро оглянулся по сторонам в поисках камня, к которому можно было бы прислониться, даже если придется согнуться ради этого.

Крылатые фурии загнали-таки меня в угол. Несмотря на то что родня их уже давно скрылась, они, похоже, собирались рассчитаться со мной как с представителем всего человеческого рода.

Скала защищала мою голову и плечи. Если сейчас они набросятся на меня, им понадобится низко спуститься, и тогда я встречу любую атаку выверенным ударом клинка. Я ждал. Но противник, казалось, был наделен мыслительными способностями и вел себя осторожно, не желая давать мне преимущество. Они продолжали осаду.

Злоба во мне нарастала с каждым мгновением. То, что эта парочка издевалась над человеком (так мне казалось в этот момент), распаляло мой гнев. К тому же я боялся, что их громкие крики услышит стая и они вернутся, чтобы всем вместе напасть на меня. В голове не укладывалось, что птицы могут атаковать человека, к тому же вооруженного. Теперь я убеждался, что такое вполне возможно.