Колдовской мир. I-II (Часть 1)

— Нет, и мужчины тоже. Некоторые мои солдаты предвидели несчастья, смерть, свою или чужую. Я знавал старинные дома, где тоже таилось нечто такое, чего нельзя увидеть, но только чувствуешь — нечто не менее странное, чем то, что скрывается здесь.

Колдунья смотрела на Саймона с нескрываемым изумлением. Затем ее рука начертила в воздухе между ними какой-то знак, и тот на мгновение вспыхнул огнем.

— Ты видел?

Было ли в ее голосе обвинение или радостное признание, Саймон не успел понять: на весь дом загремел гонг.

— Альдис! И с ней наверняка охрана! — Колдунья подошла к стене и открыла нишу, где был спрятан топор Кориса. — Прячься! — приказала она. — Они непременно обыщут дом, и будет лучше, если тебя не увидят.

Времени на возражения не оставалось, и Саймон с трудом втиснулся в не очень-то просторное укрытие. Колдунья быстро задвинула панель, и он оценил, как прекрасно приспособлено это место для наблюдений: в резном орнаменте панели были просверлены отверстия как для доступа воздуха, так и для подглядывания.

Заточение произошло настолько быстро, что Саймон не успел опомниться, а когда попытался было сдвинуть панель с места, то обнаружил, что изнутри она не открывается и он практически замурован в этой каморке вместе с Топором Вольта. Оставалось только ждать, когда колдунья соизволит выпустить его отсюда.

Саймон с раздражением прильнул к одному из глазков, чтобы посмотреть, что делается снаружи. Как раз в этот момент двое воинов, втолкнув в комнату колдунью, принялись рыскать по всем углам, отдергивая гобелены.

Глядя на них, женщина рассмеялась и с сарказмом бросила через плечо кому-то, ожидавшему на пороге комнаты:

— Похоже, в Карсе на слово не верят. Бывало ли такое, чтобы обитатели этого дома впутались в неблаговидное дело? Твои ищейки, госпожа, не найдут здесь ничего, кроме пыли и паутины. Признаться, я не очень хорошая хозяйка. Но мы просто теряем время.

Саймон восхитился ее актерским искусством: колдунья говорила об обыске, как о детской шалости, намекая своей собеседнице, что пора прекратить это ребячество, коль скоро они намерены заняться серьезным делом.

— Гальсфрик! Доннар!

Воины встали по стойке смирно.

— Если хотите, ищите в других комнатах, а нас оставьте в покое!

Ищейки вытянулись в струнку у двери, и в комнату вошла женщина, которую Саймон, наконец, увидел. Она сбросила с плеч роскошный плащ, а колдунья, плотно прикрыв за воинами дверь, повернулась к ней:

— Добро пожаловать, госпожа Альдис!

— Как ты верно заметила, женщина, мы теряем время. — Слова прозвучали резко, но все-таки бархатный голос вошедшей мог обворожить любого мужчину.

Возлюбленная герцога вовсе не походила на пышную, перезрелую портовую девку, как ее представила им колдунья. Напротив, это была еще не вполне сформировавшаяся девушка с небольшой высокой грудью, скромно прикрытой складками платья. В ее внешности весьма противоречиво присутствовали сладострастие и холодность одновременно, и, разглядывая Альдис, Саймон понял, почему ей удается удерживать подле себя сластолюбца герцога.

— Ты сказала Фирте… — снова те же резкие нотки, обернутые в бархат.

— Я сказала твоей Фирте, что могу сделать и что я за это хочу! — колдунья заговорила не менее резко, чем ее посетительница. — Ты принимаешь мои условия?

— Я приму их не раньше, чем ты докажешь свои способности. Дай мне то, что я хочу, а потом называй свою цену.

— Хороший же у тебя способ торговаться, госпожа. Все преимущества на твоей стороне.

Альдис улыбнулась.

— Раз ты утверждаешь, что у тебя есть сила, значит, ты можешь не только помогать, но и заставлять, мудрая женщина. В таком случае, я для тебя легкая добыча. Говори, что мне делать, и не тяни, я могу доверять тем, за дверью, лишь до тех пор, пока их жизнь висит на кончике моего языка. Но в Карсе есть и другие языки!

— Дай руку! — колдунья взяла чашку с порошком. Альдис протянула унизанную кольцами руку, и колдунья уколола ее иглой, вынутой из складок платья. Когда капля крови упала в чашку, она долила туда жидкости из бутылки и все перемешала. Затем колдунья раздула огонь под жаровней.

— Сядь. — Она указала Альдис на стул, и, едва та села, положила ей на колени доску и поставила на нее жаровню.

— Думай о том, кого желаешь! Думай только о нем, госпожа!

Месиво в чашке, словно тесто, стало подниматься над огнем, и колдунья запела. Саймон почувствовал, что тревожное чувство, охватившее его, когда колдунья начертила в воздухе огненный знак, схлынуло и стало исчезать.

В ее пении таилось нечто чарующее, навевающее сладкие грезы, будоражащее воображение. Саймон прикусил губу. Это волнение исходило от женщины, которую он, казалось, начал понимать. Но подобные чары, скорей, присущи Альдис и ей подобным женщинам, а от бесстрастной колдуньи Эсткарпа он такого не ожидал! Пение все сильнее действовало на Саймона, и тогда он закрыл ладонями уши, чтобы не слышать больше этих звуков, звуков, которые, властно врываясь в него, горячили кровь в жилах, наполняли жаром все тело.