Колдовской мир. I-II (Часть 1)

Сокольничий опустил глаза и молча неуклюже отсалютовал, всем своим видом давая понять, что идет на большие уступки. Затем его сокол с клекотом взвился в небо, а хозяин обратился к Корису:

— Будь спокоен, мы обеспечим госпоже полную безопасность. Едем!

Часть четвертая. Горм

1 ПРОРЫВ ЧЕРЕЗ ГРАНИЦУ

В небо поднимался столб черного дыма, озаряемый время от времени языками пламени. Саймон привстал на стременах, чтобы лучше видеть завершение схватки его партизанского отряда с карстенским войском. На этот раз им тоже повезло. Но как знать, долго ли это будет продолжаться?.. Во всяком случае, до тех пор, пока удача не отвернется от них, они будут совершать свои вылазки в долины, прикрывая отход темноволосых беженцев из Карстена, что пробираются к границе целыми кланами, в полном вооружении, и в одиночку, страдая от ран и истощения. Вортгин сделал свое дело. Древняя раса, точнее, то, что осталось от нее, через открытую сокольничьими границу уходила в Эсткарп.

Люди, не обремененные семьями и горящие желанием с оружием в руках отомстить врагу, оставались в горах, пополняя отряды Саймона и Кориса. Когда же Капитана Гвардейцев отозвали в Эсткарп, Саймон остался командовать один.

Они вели партизанскую войну, методы которой Саймон хорошо изучил в другое время в другом мире. В горах такая война была эффективна вдвойне, поскольку люди Саймона, в отличие от карстенских наемников, знали здешние места прекрасно. Кроме того, он заметил, что хмурые молчаливые всадники, которые ехали теперь за его спиной, какой-то неразрывной связью связаны с самой этой землей, с ее горами, животными и птицами, хотя те и не служили им так же, как ученые соколы сокольничьим. Например, Саймон обратил внимание на то, что стада оленей затаптывают следы их лошадей, а вороны с криками кружат над засадами карстенских наемников. Поэтому перед каждой вылазкой Саймон непременно выслушивал соображения своих сержантов и серьезно обдумывал их советы.

Хотя люди древней расы отлично владели оружием, они все-таки не были рождены для войны, и к ратной службе относились как к неприятной обязанности, которую надлежит побыстрее выполнить и забыть. Убивая, они не истязали людей, поскольку вообще были неспособны на жестокость — в отличие от карстенских живодеров, которые чинили зверства над захваченными в плен беженцами и вырезали целые деревни.

Однажды, в одной из деревень, где произошла резня, побелевший, усилием воли сдерживающий тошноту, Саймон поразился словам одного из своих молодых офицеров.

— Не могли они сотворить такое по своей воле.

— А я такое и раньше видал, — возразил Саймон. — И все это делали самые обыкновенные люди.

Офицер, который прожил в этих местах всю свою жизнь и месяц назад бежал отсюда в горы, покачал головой.

— Ивиан — солдат, бывший наемник, и воевать — его дело. Но учинить такую расправу, значит, посеять к себе лютую ненависть на многие-многие годы. А ему ведь здесь править. Герцог совсем не глуп, чтобы уничтожать свое собственное достояние. Не мог он отдать приказ творить такие зверства!

— Но ведь эта резня не случайность… И мы видим подобное не первый раз! Словно здесь орудует какая-то банда, возглавляемая извергом!

— Верно. Мне кажется, что мы сражаемся с одержимыми.

Одержимые!.. Саймон вспомнил, в сочетании с каким словом говорили так в его прежнем мире — одержимые дьяволом! Что ж, пожалуй, после всего увиденного с этим офицером можно согласиться. Одержимые дьяволом… Опять вспомнилась засада на дороге в Сулькар. Да, одержимые, лишенные души! Неужели снова кольдеры?

Саймон начал делать записи о таких событиях, хотя вести дневник он не имел привычки. Больше всего его удивляло то, что ни разу не удавалось застать этих убийц на месте преступления. Ему хотелось посоветоваться с колдуньей, но та вместе с Брайантом ушла на Север вслед за первой волной беженцев.

Многочисленные дозоры партизан ежедневно доставляли Саймону разведданные. По вечерам, уединившись в очередном наспех оборудованном командном пункте, он пытался осмыслить их и свести воедино, но ничего определенного до сих пор сказать было невозможно. Тем не менее, он все больше убеждался, что некоторые карстенские отряды действуют несвойственным им образом, и предполагал, что в войска герцога проникло чье-то чужое влияние.

Чужаки! Как и прежде, Саймона терзала мысль о таинственном несоответствии уровня развития общества и его технических достижений. Люди, бежавшие из Карстена, рассказывали ему, что энергетические установки появились у них давным-давно — их привезли откуда-то «из-за моря». Оттуда же, «из-за моря», привезли свои энергетические установки и сулькарские мореходы, а древняя раса приспособила эти установки для освещения и отопления помещений. И сокольничьи со своими удивительными средствами связи приплыли сюда «из-за моря». И кольдеры — тоже «из-за моря»! И что это вообще означает? Неужели все идет из одного источника?